Возничий фараона побелел от ярости.
— Ты забываешь, с кем говоришь! — крикнул он, топнув ногою. — Я твой муж и повелитель, все твое имущество принадлежит мне, и никто из моих не покинет палат, слышишь ли? Мы потягаемся и посмотрим еще, на чьей стороне останется победа. В настоящую же минуту я беру тебя с собой. Уж не думаешь ли ты, что я намерен уступить тебя, столь прекрасную, Омиферу или этому жиду Пинехасу?
Он грубо схватил жену за руку, собираясь тащить ее, но я в один прыжок очутился между ними и, оттолкнув Радамеса, подхватил под руки падавшую с глухим криком Смарагду, которая, еще слабая после болезни, не выдержала такой сцены.
Я уложил ее на кушетку, потрогал ее похолодевшие руки и послушал сердце, которое едва слышно билось.
— Твоя запоздалая любовь и заботы теперь вовсе некстати, — сказал я Радамесу. — Как врач и хозяин этого дома, я прошу тебя немедленно уйти: у жены твоей начинается возврат чумной горячки, а ты, кажется, боишься этой болезни.
Я хотел поскорее избавиться от этого противного человека, который, впрочем, своей грубостью облегчил мне возможность удержать у себя Смарагду до самой решительной минуты.
Я не ошибся в расчете на эффект моих слов: храбрый воин мигом улепетнул, не бросив ни единого взгляда на молодую жену, лежавшую в обмороке. Я от души рассмеялся и, увидев, что он забыл свой шлем и плащ, отослал их к нему с невольником, который догнал нежного супруга Смарагды в тот момент, когда он садился в колесницу.
Я хлопотал еще около своей больной, стараясь привести ее в чувство, когда пришел Энох и объявил, что должен передать мне немедленно весьма важные вести. Открыв глаза, молодая женщина стала жаловаться на чрезвычайную слабость. Я усыпил ее пассами и, посадив около нее невольницу, пошел с Энохом в смежный дом, где он жил.
— Пинехас, — начал он, удостоверившись, что никто не мог нас подслушать, — дело вот в чем: я должен сообщить тебе о важных подготовляющихся событиях. Мезу получил повеление от Иеговы умертвить всех первенцев Египта, начиная с наследника фараона до сына последнего парахита. Бог направит руку тех из наших братьев, которые будут орудиями праведной кары этого отверженного народа за его послушание и упорство. Но чтобы беспрепятственно совершить избиение в царском дворце, пророк подкупил двух офицеров гвардии — Радамеса, возничего фараона, и Сетнехта, который состоит при особе Сети, наследника престола. В ночь с пятого на шестой день, считая от сегодняшнего, оба они будут дежурными во дворце. Итак, к этому сроку все мы должны быть готовы отправиться в путь. Нынче вечером у Авраама будет собрание всех начальствующих старейшин колен Израилевых и помощников пророка. Приходи и ты непременно: Мезу сообщит нам последние свои распоряжения и передаст всем повеления Иеговы.
Я вернулся домой, поглощенный не особенно приятными мыслями. Если б не моя безумная страсть к Смарагде, я охотно отступился бы от всего этого дела, которое с каждым днем становилось все мрачнее и опаснее.
Если, подобно всем предыдущим бедствиям, предположенное избиение не достигнет цели и откроется, что я, египтянин, замешан в заговоре евреев, то, наверное, мне предстояло заживо сгнить в рудниках или эфиопских каменоломнях. Но не зашел ли я слишком далеко, чтобы отступать? Я бросил взгляд на спящую Смарагду, и это возвратило мне всю прежнюю решимость.
Как только наступила ночь, я отправился в дом Авраама.
Я знал этого богатого еврея, которого встречал у Эноха: то был человек жестокий и алчный, питавший к египтянам фанатическую ненависть. Обладая громадными стадами, он имел в своем распоряжении целую армию и пользовался значительным влиянием между старейшинами.
Когда я пришел, все уже находились в сборе, а немного спустя появился Мезу с Аароном и Иисусом Навином.
Суровое лицо пророка было бледно, и грозные тучи омрачали его чело. Остановившись посреди собрания, он скрестил руки на своей широкой груди.
— Старейшины и начальники народа Израильского! — начал он. — Преступное упорство фараона и всех египтян, сопротивление их воле Иеговы истощили Его долготерпение.
Слушайте страшное повеление, которое Он изрекает вам теперь моими устами. В ночь с пятого на шестой день, считая от сегодняшнего, все первородные сыновья египтян должны умереть. Отцы семейств, изберите между сынами вашими наиболее достойных быть исполнителями воли Предвечного. Взяв с собой нож и кубок, они должны проникнуть в жилища египтян. Божий ангел-истребитель направит их руку и осенит своим крылом.
Поразив врага, они соберут в кубок часть его крови и, возвратившись в дом свой, помажут двери его ею, в знамение того, что совершили дело, возложенное на них Господом, и заслужили свое освобождение.
Семьи израильтян должны к этому часу покончить все свои дорожные сборы и приготовить незаквашенное хлебное тесто. Когда будет принесен кубок с кровью, глава каждой семьи смешает ее с приготовленным тестом, съест частицу последнего и раздаст таковые же всем своим домашним. Остаток следует тщательно хранить и употреблять однажды в год, в воспоминание вашего чудесного избавления от египетского рабства.
Это должно быть передаваемо каждым отцом старшему сыну, из рода в род, пока существует народ Израильский, ибо вот что изрек Иегова: «Я хочу показать всем народам, что Израиль есть сын Мой и что Я избрал его из среды всех племен земных. Я воздам за кровь его младенцев, избитых фараоном. Одного из них Я спас, чтобы он стал избавителем Израиля, и возвестил ему, что, пока сыны его будут есть кровь врагов своих, они не перестанут властвовать над ними и питаться плодами их трудов, подобно тому как египтяне питались плодами земли, которые в поте лица добывал для них народ Мой».
— Но, — прибавил Мезу, выпрямившись во весь рост и возвышая свой могучий голос, — трижды проклят тот, кто изменит клятве ненарушимого молчания о таинстве, учрежденном Самим Предвечным. Он погибнет ужасною смертью, а потомство его будет уничтожено еще худшими язвами, нежели те, которыми Господь поразил эту страну нечестивых, ибо Иегова бесконечно милосерд к верным, но неумолим в Своем гневе к ослушникам и возвещает вам всем: «Око за око, зуб за зуб».
Он замолчал и окинул огненным взглядом ошеломленное и трепещущее собрание. Затем все окружили великого вождя, целуя его руки, ноги, одежду и прерывающимся голосом прославляя Иегову и выражая признательность его великому пророку. Глядя на это, я в первый раз почувствовал, что в душе моей шевельнулась мрачная зависть.
«Отчего, — думал я, — мне не пришла в голову та мысль, за которую ухватился этот хитрый человек: сделаться царем Израильским. Подобно ему, я также посвящен в тайные науки и обладаю энергией, достаточной для такой цели. Но… почем знать? Может быть, в той далекой стране, куда Мезу хочет вести евреев, я найду случай низвергнуть его и самому занять место, готовимое им для себя».
Сердце мое сильно забилось, и честолюбие создало в моем воображении яркую картину царского могущества и роскоши.
Ведь и я, подобно Мезу, могу прикрыться именем этого неумолимого Божества, девиз которого: «око за око, зуб за зуб».
