— Я бы ничего о них не знала, разве что о морознике — думаю, ту стрелу чем-то таким и намазали, — но садовник в Уивенхо иногда травил этим лисиц, которые нападали на курятник. Он сушил и толок траву, а потом добавлял туда мед… — Девушка встретила взгляд Елизаветы и лишь после того, как Нед прочистил горло, продолжила: —…и равную долю жира, чтобы получилась паста. Садовник скатывал шарики и прятал их в еду, которую оставляют, чтобы отравить лису или другого зверя.
— Продолжай, — сказала Елизавета, когда Мег запнулась. Принцесса заметила, что Нед не сводит с девушки гневного взгляда, как будто она сделала что-то дурное. — Говори, Мег, — снова подбодрила она.
— Еще из этих трав мне знакома белладонна, та, что с черными и фиолетовыми ягодами, и болиголов, который называют «собачьей петрушкой». Вы, ваша милость, сами узнали ягодный тис и луговой шафран. А остальное — не знаю, я ведь имею дело только с садовыми растениями и лечебными травами.
— Сдается мне, ты знаешь больше, чем тебе кажется, Мег, — возразил Дженкс, а Нед закивал, как будто собственноручно написал для него эту реплику.
— Итак, — подытожила Елизавета, — ты, Дженкс, доставишь остальные ядовитые растения моему помощнику…
— Дженксу тоже известно имя этого помощника? — спросил Нед, резко повернувшись к Елизавете. — В неведении остаемся только мы с Мег?
— Скоро вас тоже посвятят в эту тайну, — пообещала Елизавета, тыча в актера пальцем, чтобы тот вернулся на место. — А теперь слушайте все. Я считаю, что наш враг — и наша жертва — искусная отравительница, независимо от того, есть ли кто-то еще, кто дергает ее за ниточки, — объяснила она, глядя на всех по очереди. — В Баши-хаусе — и Бог знает где еще — она выращивает ядовитые растения. Нед, у меня есть для тебя поручение, если ты за него возьмешься.
— Конечно, с радостью.
— Мне бы хотелось, чтобы ты надел личину рубахи-парня на случай, если женщина из Баши-хауса еще не покинула здешних краев и может вспомнить тебя по нашей ночной вылазке. Ты должен расспросить людей и попытаться узнать о ней как можно больше. Мы должны вооружиться этими знаниями, прежде чем отправимся в Айтем Моут, а это произойдет через несколько дней.
— А что делать нам, ваше высочество, — спросила Мег, — Кэт и мне?
— А вам нужно, не подавая виду, внимательно присматривать за леди Беатрис Поуп. И вот почему.
Елизавета взяла со скамьи первые две «ядовитые» вышивки. Разложив их на столе, она расстелила между ними льняное полотенце, которое Би вышила для нее в этом году на майский праздник: венец из разных цветов, а внутри слова: «Посмотрите на лилии, как они растут»[7].
— Я вовсе не хочу сказать, что Беатрис и есть Она, — призналась Елизавета, — ибо у меня имеются доказательства того, что она защищала меня перед своим мужем. Но леди Би может быть осведомительницей, и я не уверена чьей.
— Другими словами, чьей угодно, вплоть до самой королевы, — сказал Нед.
Елизавета судорожно кивнула. Ей невыносимо было думать об этом, она не могла с этим смириться. Нет, родная сестра не могла стоять за этим нападением на Болейнов — и на нее саму. Мария ненавидела ее, но, конечно, не опустилась бы до того, чтобы травить собственную наследницу, как ни противно ей было называть Елизавету этим словом.
— А разве отравительница не нуждалась в осведомителе в особняке Уивенхо? — прервал ее печальные размышления Нед. — Однако леди Беатрис едва ли могла там бывать.
Вопрос был адресован Елизавете, но Нед осмелился бросить взгляд на Мег, которая по-прежнему не отрывала глаз от вышивки.
Елизавета строго глянула на него и наступила на ногу под столом. Нед вздрогнул и откинулся на спинку стула.
— Все возможно, — сказала принцесса, — и нам нельзя отметать никаких версий. Скоро мы опять соберемся и составим план, как отследить, из какой именно части Кента явилась Нетти и кто ею руководил. Там нам предстоит обследовать два места, которые связаны с моим прошлым — с Болейнами — и в которых против меня могут хранить старые обиды. Но до тех пор я настоятельно призываю вас действовать как одна команда и двигаться к общей цели. Мы должны научиться доверять друг другу и полагаться друг на друга, — проговорила она, снова взглянув на Неда, который в конце концов с виноватым видом отвернулся. — Обещаете? Дайте ваши руки!
Елизавета схватила протянутую ладошку Кэт с одной стороны, руку Неда с другой и соединила их. Дженкс и Мег перегнулись через стол и положили ладони сверху.
— И еще, — добавила Елизавета, — есть работа, которая напрямую не связана с нашим расследованием. Нед должен выучить Мег подражать моему голосу и манере держаться — по крайней мере, манере говорить — на случай, если ей придется меня замещать. Кроме того, он должен тайком обучать Дженкса и Мег чтению. Задача Дженкса — быть моим гонцом и защитником, а также научить Мег ездить в пристойном дамском седле. Кэт будет держаться подле меня и служить связующим звеном между всеми нами. Договорились?
Каждый по очереди кивнул.
— Не беспокойтесь, ваше высочество, мы поможем вам разыскать Ее, пока Она не убила кого-нибудь еще, — прошептала Мег.
— Дьявольски опасная затея, — проворчала Кэт, хмурясь.
— Но с этой минуты, — провозгласила Елизавета, — охота началась!
Глава девятая
В свободном пастушьем платье с высоко поднятым обтрепанным воротником и низко надвинутой на глаза шляпе с широкими мягкими полями она стояла за толстым стволом дерева. Ее гневный взгляд блуждал по дому из красного кирпича, стоявшему за широкой полосой коричневой травы, умирающих луговых цветов, обезглавленного клевера и чрезмерно расплодившихся кроликов. Она смотрела, как ее человек шагает к особняку, кутаясь в развевающийся на морозном ветру плащ и стараясь идти по краю луга в скудной тени облетевших деревьев.
Стиснув ладони, чтобы согреть их, она заметила, что кожа до сих пор липкая от меда и пасты из морозника. Она нагнулась и вытерла руки о траву и листья клевера, чтобы не вымазать ими поводья лошади. Она хорошенько вымоет руки в первом же ручье, который встретится ей по дороге в Кент.
Растирая вязкую пасту по густым кустикам клевера, она испустила гортанный хохот. Она вырвала клок зелени, трилистника, разумеется, и встала, глядя на окна второго этажа, которые, как ей только что сказали, были окнами Елизаветы. Она подняла кулак и смяла в нем клевер.
— Я стою на твоей земле, и ты не единственная девица, которая расхаживает в мужском платье. Той ночью, на кладбище в Уивенхо, я была еще ближе, но не могла представить, что ты возьмешься откапывать труп. А потом ты чуть не поймала меня в хижине. Но очень скоро я буду стоять еще ближе — на твоей могиле — и поливать землю ядами, чтобы на ней ничего не росло. Не сомневайся, так и будет!
Ветер подхватил ее слова и с воем пронесся по голым ветвям деревьев. Когда она шла к зарослям боярышника, где оставила лошадь, ей вспомнилось, как в прошлом году, когда она тайно встречалась с королевой Марией при дворе, та с горечью говорила: «У меня был соблазн отправить ее на плаху в Тауэре, но мой дорогой супруг не хотел об этом слышать. И все же, клянусь душой матери, в ней нет королевской крови. Какими бы рыжими ни были ее волосы, она унаследовала их не от моего августейшего отца, как я и мой сводный брат Эдуард. Ее блудливую мать мог обрюхатить этот медноволосый лютнист, Марк Смитон. — Несмотря на болезнь, ее голос сделался громче и резче: — Красавчик Смитон являлся к ней в спальню в любое время дня и ночи. Dios sabe, она спала с ним и с другими, не ведая границ своей похоти. Все это выяснилось, когда проклятую колдунью судили за прелюбодеяние…»
