— Если он хладнокровный маньяк-убийца, который убил свою жену, он обязательно объявится, — Эстер кивала со знанием дела. — Он использует какое-нибудь слабое оправдание, чтобы снова тебя увидеть. Вероятно, тебя уже наметили как жертву номер два.
— Если он умный, хладнокровный маньяк-убийца, — рассудила Милли, — он найдет более стоящую жертву. Кого-нибудь, у кого гораздо больше денег, чем у меня.
ГЛАВА 14
— Немного великоват, — сообщила Милли на следующее утро, — но, в общем ничего.
Она была готова к худшему и радовалась теперь, что костюм не вызывает чесотки.
Лукас был занят — он говорил по телефону. Саша, платиновая блондинка с грудью олимпийского размера, замеряла, сколько требовалось ушить в костюме гориллы. Милли догадалась, что Саша не только штатная стриптизограмма, но и нечто вроде подружки Лукаса. Очевидно, она здорово изображает Мэрилин Монро.
— Лучше ты, чем я, — радостно сказала Саша, когда была заколота последняя булавка. — Оказаться в этой огромной меховой штуке... я бы точно заболела клаустрофобией!
И не говори.
— В общем, не так уж плохо. — Милли немного потанцевала, чтобы продемонстрировать свои возможности. — По крайней мере, внутри остается пространство для движения. — Состроив рожу, она добавила, — Я бы скорее заболела клаустрофобией, если бы меня поместили в кожаные брюки Лукаса.
— Что за обсуждение моих кожаных брюк? — Лукас закончил говорить по телефону. Он одновременно подмигивал и Саше, и Милли. — Я лучше знаю это ощущение — ничего общего с клаустрофобией. Как костюм?
— Отлично. Никогда не чувствовала себя лучше.
В агентстве было четыре поцелуеграммы, и Милли подозревала, что именно ей придется чаще всего надевать костюм гориллы. Саша выступала как секс-бомба, которая была рада раздеться до двух купальных полосок и блестящего украшения на голове. Эрик, днем учитель истории с мягкими манерами, по ночам с помощью леопардовой набедренной повязки превращался в очаровательного, пухлого, остроумного Маугли.
Четвертый член команды был особо востребован для девичников: темноволосый красавец-незнакомец сводил с ума счастливую участницу вечеринки, играл мускулами, делал ей безбожные комплименты, а потом молился, чтобы при попытке поднять девяносто кило визжащей женской плоти его кожаные брюки не лопнули.
— Почему ты решил открыть агентство поцелуеграмм? — спрашивала Милли Лукаса, пока Саша стягивала с нее костюм гориллы.
— Меня достали проблемы с подружками. — Лукас усмехнулся и, дернув за кольцо, открыл банку кока-колы. — Одна отказывалась покидать мою квартиру, другая постепенно превращалась в круглосуточную преследовательницу — сплошные неприятности. И работа на радиостанции мне осточертела, потому что каждое утро надо было просыпаться в полпятого, чтобы вести ранний эфир. — Он щедро предложил Милли глоток кока-колы. — А у моего друга как раз была целая гора костюмов, которые он хотел продать. Я купил их и решил переехать сюда, в Корнуолл. По крайней мере на лето. Увидим, как пойдут дела.
За спиной у него висели на вешалках различные костюмы. Начиная от снаряжения из «Офицера и джентльмена» и формы полицейского до сказочного одеяния Клеопатры для Саши. Рядом на полу была стопка футболок в полиэтиленовой упаковке с надписью: «Я клиент Кемпа» и ящик дешевого игристого вина.
А завтра мне нужно выступить в роли обезьяны, подумала Милли, и перебороть боязнь сцены. Петь, танцевать, смешить людей и не упасть с роликовых коньков.
— Не волнуйся, — весело заверил Лукас, — у тебя получится. Первый блин всегда комом. Закрой глаза и думай о деньгах.
— Если я закрою глаза, — возразила Милли, — я точно упаду.
Когда она вернулась домой, звонил телефон. Схватив трубку, Милли сказала:
— Да?
— Одиннадцать букв. Это просто.
Сердце ее заныло, она ничего не могла с этим поделать. Ей вовсе не хотелось, чтобы оно болело, но это происходит тогда, когда происходит, и вы не можете этого контролировать.
— Покраснение, — произнесла Милли. Боже, какое совпадение, именно это происходило сейчас ее лицом. Ей так давно никто не нравился, что она совсем забыла обо всей этой мороке, когда тебя бросает в краску. Она даже не подозревала, что можно покраснеть, когда ты одна в комнате.
— Отлично. Подсказка: «предмет женской одежды конусообразной формы».
— А... шляпа ведьмы!
— Не совсем, попробуйте еще. Нижнее белье, одиннадцать букв.
— Бюстгальтер! О мой герой, вы нашли мой красный бюстгальтер! — Милли издала радостный крик.
— В машине.
— Ой, здорово! Это мой самый любимый лифчик! Когда я вернулась домой и поняла, что его нет, я решила, что он, вероятно, выпал у меня из сумки на пляже. Мне представлялось, как его смывает волна, он много недель носится в открытом море и в конце концов оказывается в Америке.
Она опять несет околесицу. Ладно, прекрати это.
— Я нашел его сегодня утром. — Хью сделал паузу. — Под пассажирским сиденьем.
Многозначительная пауза.
Сначала Милли просто была счастлива, что слышит его голос — и так скоро, — и очень рада, что ее лучший лифчик не потерялся. Но за этот короткий промежуток времени, многозначительную паузу между предложениями, длившуюся доли секунды, ужасная правда обрушилась на нее бетонной глыбой. Милли вся похолодела.
Он считает, что я сделала это специально. Он думает, я сознательно спрятала лифчик в машине, чтобы был повод снова с ним встретиться!
Боже, это был трюк в стиле Эстер. Милли спрашивала себя, как, ради всего святого, убедить его теперь, что она не имела ни малейшего представления, что оставила бюстгальтер у него в машине, и, что еще важнее, она совсем не собиралась устраивать такую мерзкую ловушку, никогда в жизни.
Но Хью, конечно, не знал, что она не из таких девиц. Не похожа на пронырливую Эстер. Он полагал, что она сделала это намеренно. И если она попытается ему объяснить, что она не такая, как Эстер, и что, честное слово, все произошло случайно, то, как поняла Милли, только осложнит положение.
Потому что — давайте взглянем правде в глаза — ее сердце определенно заныло. Она пришла в восторг, когда услышала его голос по телефону.
О боже — это было жуткое предположение, — а что, если подсознательно она специально оставила лифчик под пассажирским сиденьем?
— Послушайте, у меня в Ньюки завтра днем назначена встреча. — Голос Хью прорезался сквозь ее внутренние сомнения. — Если будете дома около пяти, я заеду и завезу его.
Милли зажмурила глаза, затем снова открыла.
— Замечательно. — Она заставила свой голос звучать жизнерадостно и с энтузиазмом, как ни в чем не бывало. — Мой маленький лифчик возвращается! Возможно, мы с Эстер даже устроим в его честь вечеринку. О, — добавила она, как будто ей только что пришло это в голову, — завтра днем нас не будет дома, поэтому не стоит звонить в звонок. Просуньте его в щель почтового ящика, ладно?
