У нее была еще одна причина для расстройства.
После убийства Ибаррагирре однокурсники почему-то стали ее сторониться. Не то чтобы у нее были там близкие друзья, но все студенты-иностранцы, с которыми она раньше вместе ходила в кафе и рестораны, стали под разными предлогами избегать ее.
Ей казалось, что они держат дистанцию, так как откуда-то узнали всю правду об убийстве. Быть может, все это было лишь плодом ее воображения, но другого объяснения ей в голову не приходило.
В группе иностранных студентов немало было и японцев. Они в основном были моложе ее и всегда держались несколько обособленно от других студентов. Риэ так и не привыкла к разнице в возрасте, а также к их замкнутости, и отношения с ними обычно ограничивались простым приветствием. Теперь сближаться с ними ей тем более не хотелось.
Убийство Ибаррагирре сильно повлияло на ее жизнь, и внешне и внутренне. К двум замкам на двери в квартиру она прибавила третий – из осторожности. Не раз и не два, идя по улице, она вдруг застывала на месте – ей казалось, что она снова видит того мужчину в черном плаще.
Чуть подальше, у барной же стойки, сидел человек в кожаной охотничьей кепке и пил пиво. Он оторвался от газеты и искоса разглядывал Риэ.
Вначале она решила не обращать на него внимания, однако вскоре его взгляд стал назойливым, и Риэ осуждающе посмотрела на него.
Тот заморгал и протянул ей газету.
– Эта женщина тут, на фотографии, это не вы случайно?
У нее перехватило дыхание.
В правом верхнем углу газеты была напечатана ее фотография.
Она торопливо перевела глаза на название газеты: «Ла Милития». Газета того самого пройдохи журналиста.
– Дайте мне посмотреть, – сказала Риэ и почти вырвала у него газету из рук.
В глазах заплясал отпечатанный крупным шрифтом заголовок:
«ГАЛ орудует снова?»
Затем шел текст:
«Из заслуживающих доверия источников поступила информация, что Хулиан Ибаррагирре – жертва убийства, произошедшего на днях на улице Принсипе, – был террористом группировки ЭТА. По сообщению свидетелей убийства, перед смертью Ибаррагирре произнес слово „ГАЛ", и поэтому можно с уверенностью предположить, что он был приговорен к смерти и убит именно этой преступной организацией.
ГАЛ на некоторое время прекратила свои акции – после того, как выявился факт, что руководил ею заместитель начальника полиции города Бильбао – Амед. Однако все указывает на то, что она возобновила свою деятельность, начав с убийства Ибаррагирре.
Известно, что в момент убийства на месте преступления присутствовала подданная Японии, студентка Мадридского университета, которая и слышала его последние слова. Есть также сведения, что она видела лицо убийцы.
Нашей газете через сверхсекретный источник удалось получить ее фотографию, которую мы и публикуем здесь, однако в целях безопасности девушки не раскрываем ее данных – имени, фамилии и места жительства».
Риэ смертельно побледнела. Фотография, помещенная рядом со статьей, была довольно большая. Снимок представлял собой ее портрет: Риэ была в белой куртке на одной из улиц Мадрида. Судя по тому, что снимок был нерезким и зернистым, очевидно, что его сделали издалека, камерой с телеобъективом. Но лицо было видно отчетливо.
Сомнений в том, что следователь Барбонтин вытащил из камеры и выбросил пленку, на которую ее заснял Понсе, не было. Наверняка журналюга улучил момент и тайком сделал еще один снимок.
Значит, угроза следователя не сработала.
– Ну точно ведь это вы, да? – спросил ее незнакомец, не скрывая любопытства.
– Не. знаю. Спрошу у подруги, я это или нет. Послушайте, вы не могли бы дать мне эту газету?
На лице мужчины появилось недовольное выражение.
– Я вообще-то купил ее только пять минут назад.
– В обмен я оплачу ваше пиво.
Он пожал плечами и неохотно кивнул.
Риэ расплатилась и, не выпуская газету из рук, направилась в глубь кафе, к телефону. Вынула визитную карточку Барбонтина и набрала его личный номер.
Никто не отвечал.
Положив трубку, она задумалась. Раз так, ничего не остается, кроме как ломиться напрямик в антитеррористический отдел, к майору Клементе.
Крепко зажав газету в руке, Риэ быстрым шагом пошла к выходу.
Она так спешила, что у порога налетела на мужчину в темно-синей куртке, который входил в кафе.
– Извините, – произнесла она и, взглянув на него, увидела, что столкнулась с Кадзама Симпэй.
Его рот расплылся в улыбке, обнажая серебряный зуб.
– Сэнсэй, вы, видно, очень большой любитель врезаться в людей, а?
С того дня, как Риэ столкнулась с Кадзама сразу после убийства Ибаррагирре, они не виделись.
Риэ ухватила его за локоть:
– Ты как раз тот, кто мне нужен. Я хочу с тобой кое-куда съездить. У меня есть к тебе вопросы, так что не думай, что тебе опять удастся улизнуть.
Кадзама по-шутовски склонил голову:
– Повинуюсь. Готов следовать за вами куда угодно, только не в полицию.
– Я тебя везу не в полицию, а в антитеррористический отдел службы безопасности.
Улыбка исчезла с его лица.
– Куда? Нет, уж это извините! Они ж еще почище полиции!
– Никаких отговорок. Только попробуй исчезнуть – донесу в полицию, что ты продаешь кокаин.
Кадзама поспешно вывел девушку из кафе.
– Да вы что? Ну совсем людям верить нельзя… А если бы в кафе кто-то понимал по-японски?
– Хочешь, то же самое по-испански крикну?
– Да не продаю я никакой кокаин. Вы ж сами знаете, чего вы вдруг?
– А с чего это ты иногда появляешься с полными карманами денег и начинаешь ими сорить? Может, у тебя в Бразилии или Парагвае полно богатых дядюшек, которые то и дело помирают и оставляют тебе наследство?
– Вообще-то у меня есть тетка в Колумбии.
– Ну, у нее-то уж наверняка целое поле коки.
Риэ остановила проезжавшее мимо такси и, не дав Кадзама и слова сказать, затолкала его внутрь.
– Гоните на улицу Гусман эль Буэно.
Только бы добраться до того района, там ей наверняка удастся сообразить, где находится отделение Барбонтина и майора Клементе.
Машина тронулась. В пути Кадзама то и дело беспокойно ерзал на сиденье, не находя себе места.
– Я тебя все это время не видела. Куда ты запропастился?
– Так, ездил ненадолго в сторону Андалусии. Там было несколько фэрия.[28]
