недовольство значительной части толпы (Herod. VII, 10,6). Агитация недовольных сторонников покойных Гордианов сделала свое дело. Еще не успело завершиться заседание сената, избравшего новых императоров, как в Риме вспыхнул бунт, направленный против этих избранников. Толпа потребовала, чтобы власть сохранилась в доме Гордиана. По словам Геродиана (VII, 10, 7), новоизбранные августы, не сумев прорваться на Капитолий, пошли на хитрость и сами назвали своим соправителем племянника Гордиана II, тоже Гордиана, который к тому времени, как говорилось выше, уже официально был претором и будущим консулом. «Юлий Капитолин» (Gord. 22, 2) утверждает, что кандидатуру малолетнего Гордиана выдвинули народ и воины (populus et milites). Этому Гордиану было всего то ли тринадцать, то ли даже одиннадцать лет (SHA Gord. 22, 2), так что ничем себя проявить он не мог. Да и причина, по которой воины и народ так возлюбили дом Гордианов, неизвестна. Поэтому наиболее вероятно, что те, кто был недоволен столь резким усилением власти сената и видел в новых императорах его ставленников, поддались на агитацию сторонников Гордиана и выдвинули кандидатуру ребенка,
рассчитывая в значительной степени на династические чувства, имевшиеся у народа или по крайней мере его части, да и у воинов тоже261.
В Риме начались волнения. Часть ветеранов и всадническая молодежь поддержали Пупиена и Бальбина, но сил у них явно было недостаточно. И только что избранным императорам и большинству сенаторов пришлось пойти еще на один компромисс. Они согласились объявить Гордиана 1П цезарем (Herod. VII, 10, 8-9; SHA Gord. 22, 5; Max. Baib. 9,4). События развивались очень быстро. Судя по данным папирусов, в Египте, например, даже не заметили, что в Империи было два августа; сразу же пошли в ход датировки по августам Пу-пиену и Бальбину и цезарю Гордиану262. Попытка создания квазирес-публиканской диархии провалилась. Признание юного Гордиана цезарем открывало в будущем перспективу превращения его в полноправного августа. И это давало возможность появления в Риме династии, частично восходящей к Антонинам и противопоставленной той, которую хотел создать Максимин, провозглашая своего сына Максима цезарем263. Это привело к стабилизации положения в Риме. Пупиен и Бальбин получили возможность и решать наболевшие вопросы внутренней политики, и готовиться к войне с Максимином, армия которого уже вторглась в Италию и осадила Аквилею. Это, однако, была лишь одна сторона дела. Тот факт, что толпа сумела навязать сенату и новым августам своего кандидата, ясно говорит о слабости сената. Принцип выборности императоров, который знаменовал в какой-то степени возвращение к республиканской практике, не был принят римским народом, а у сената и его избранников не было сил навязать его264.
Реальная власть сосредоточилась в руках Пупиена и Бальбина. И они энергично принялись за дело. Все предыдущие годы почти постоянно росла инфляция. Это не только понижало уровень жизни, но и мешало полноценной подготовке к войне. Новые императоры, пытаясь выйти из этого положения, восстановили введенный в свое время Каракаллой и ликвидированный Элагабалом серебряный
антониан, весящий полтора денария96. Насколько эффективной в тот момент оказалась эта мера, сказать трудно.
Вскоре в Риме снова вспыхнули волнения, приведшие к настоящим уличным боям. Геродиан (VII, 11, 1-12, 7) рассказывает, что сенаторы Галликан и Меценат, заподозрив нескольких воинов, вошедших в здание, где заседал сенат, убили их, после чего призвали народ к убийству врагов сената и народа, т. е. друзей и сторонников Максимина. После этого в Риме развернулись кровавые бои, которые закончились сильнейшим пожаром и сопровождавшими его грабежами. Кратко об этих же событиях говорит и «Юлий Капитолин» (Мах. Balb. 9, 1-3). Поскольку Галликан происходил из Африки (Геродиан называет его KapxqSóviog), то было высказано мнение, что это была сознательная провокация этого сенатора, принадлежавшего к «партии» Гордиана, дабы вызвать народные волнения и свергнуть власть августов97. В таком случае Галликан и его сторонники могли бы править за спиной малолетнего императора. Впрочем, не исключено, что все происшедшее действительно было вызвано лишь случайным стечением обстоятельств. Но в любом случае эти события показывают, сколь велико было напряжение в Риме и высок накал эмоций, ибо достаточно было одной искры, даже если она была случайной, чтобы городская масса взорвалась и развернула уличные бои. Горожанам противостояли в основном преторианцы (точнее, их часть, которая оставалась в Риме). К этому времени преторианцы были уже не италиками, а провинциалами98. Их априори можно было считать приверженцами Максимина, и это усиливало неприязнь к ним римской толпы.
По словам Геродиана, эти бои начались еще до отъезда Пупиена из Рима для войны с Максимином и продолжились после этого отъезда. Автор биографии императоров относит их ко времени уже после отправления Пупиена на войну. Правда, он путает эти волнения с теми, которые привели к провозглашению цезарем Гордиана III. С одной стороны, конечно, трудно представить, чтобы такой энергичный деятель, как Пупиен, не обратил никакого внимания на потрясения в столице и спокойно покинул ее в самый разгар волнений. И это, конечно, делает более правдоподобной версию «Юлия Капитолина». Но, с другой стороны, надо учесть, что война с Максимином
^ Crawford М. Finance, Coinage and Мопсу from the Scvcrans to Constantine // ANRW. 1975. Bd. IL 2. P. 569; CalluJ. P. La politique monétaire... P. 197; Idem. Approches numis-matiques de 1‘Histoire du 3e siècle // ANRW, Bd. II, 2. P. 602.
4'Loriot X. Op. cit. P. 718-719; Dietz K. Senatus... S. 142.
"*Jle БозкЯ. Указ. соч. С. 142-143.
требовала незамедлительного личного присутствия императора на театре военных действий. И если вспомнить приведенное выше сообщение «Юлия Капитолина» о разделе полномочий между двумя августами, то понятно, что Пупиен вполне мог уехать в Равенну, оставив Рим на попечение своего коллеги. Бальбин же справиться с беспорядками так и не смог. Ситуация явно вышла из-под контроля сената и его императора. После убийства многих граждан, грандиозного пожара и грабежей волнения успокоились сами собой. Если они были вызваны провокацией Галликапа, то тот своих целей не достиг. Но напряжение, конечно же, осталось, что и сыграло свою роль в последующих событиях.
И все же главной задачей нового правительства было отражение наступления Максимина, уже вторгнувшегося в Италию. Меры для этого были приняты еще до избрания новых императоров, возможно, вскоре после признания Гордианов. Когда армия Максимина подошла к Аквилее, город был уже хорошо подготовлен к возможной осаде, и это было делом двух бывших консулов Криспина и Менофила, избранных сенатом (Herod. Vili, 2, 5)". Геродиан (Vili, 2, 4-6) рассказывает, что Аквилея имела лишь древнюю полуразрушенную стену, и лишь при известии о наступлении Максимина стараниями Криспина и Менофила укрепления были восстановлены,
