твое настоящее оружие вовсе не этот меч. Ты собираешься метнуть его в меня и, как только я отвлекусь, окружить снежным ветром с капелькой павлиньего яда. Так я не смогу двинуться с места, иначе яд проникнет в мое тело, и вот тогда твой Лунный свет спокойно пронзит мое сердце. Ну как, я угадала?
Лицо Юэ Шэнь выглядело невозмутимым, но во взгляде я заметил страх, который скрыть не удалось. В отличие от ее выражения, выражение на лице Син Чжоу по-прежнему оставалось слегка зловещим и задумчивым, словно она пребывала в трансе.
Тогда я впервые почувствовал безысходность, которую не испытывал ни войдя на Гору божеств, ни столкнувшись с Фэнь Тянь, Цин Жэнем или Де Чэ. Син Чжоу было под силу угадать ход мыслей любого из нас, поэтому все возможные атаки становились бессмысленными. Я не знал, как одолеть ее.
Наши взгляды с Юэ Шэнь встретились, и я понял, что она хочет объединить усилия, поэтому легонько кивнул. Однако очень скоро мы обнаружили, что даже вместе нам не удастся справиться с Син Чжоу. Она предвидела каждую атаку, движение рук, заклинание – абсолютно все вплоть до того, с какой скоростью мы нападали, и, через время обессилев, мы повалились на пол. На губах Син Чжоу, словно черный цветок дурмана, по-прежнему цвела призрачная улыбка. Она была способна погрузить человека в транс и при этом несла смертельную опасность.
– Ты не сможешь вернуть к жизни своего брата, Ка Со, тебе даже не удастся покинуть этот Храм, что уж говорить о западных землях, находящихся дальше. Лучше уж вам умереть в стенах моего Храма и подпитать его силой. – В руке Син Чжоу возник мерцающий шар света.
То была магия сна, подвластная лишь клану читателей звезд. Прежде я видел, как подобные сны создавали Син Цзю и Син Гуй. Стоило нам с Юэ Шэнь оказаться там, мы бы никогда не смогли пробудиться. И все же сил на борьбу не осталось, моя сила исчезла так же быстро, как пар под палящим солнцем. Я встретил взгляд лежащей на полу Юэ Шэнь и увидел в нем отчаяние. Я начал проваливаться в сон.
В следующую секунду мимо меня пронесся порыв пронизывающего ветра, сопровождаемый множеством острых клинков льда – они вылетали из-за моих плеч – и неприятным звуком пронзаемой плоти. Я поднял голову и увидел Син Чжоу, ее рот был широко раскрыт, а лицо застыло в удивлении. Раненная в грудь кусками льда, она истекала кровью, капля за каплей заливая базальтовый трон.
Обернувшись, я заметил стоящего за спиной Пянь Фэна, из его закрытых глаз текли ручьи слез, Хуан То сидел рядом на полу, а перед ним в луже крови лежала Син Гуй. Вокруг разметались ее волосы. Она смотрела вверх, и лицо ее было пустым, безжизненным.
Неожиданно на губах Син Чжоу появилась таинственная улыбка, а затем прозвучал все тот же эфемерный, раздающийся словно издалека голос:
– Пусть вы и прошли северный Храм, но вам никогда не пересечь земли стража Запада, потому что он…
Договорить она не успела. Из льдин в ее груди внезапно выросли острые шипы, и до меня донесся звук ее разрываемого тела.
Одолели Син Чжоу вовсе не внезапные ледяные клинки, а заклинание разрывающего льда, которое последовало сразу же вслед за успешной первой атакой. Подобная магия использовалась при столкновении с намного более сильным противником, она требовала много духовной энергии и являлась губительной и для самого нападавшего. Вот только одно мне было непонятно – как Син Гуй, будучи прорицателем, смогла использовать заклинание чародеев высшего уровня.
Я надеялся, что Син Чжоу закончит свою мысль, но, не вымолвив больше ни слова, она упала на землю со все тем же таинственным выражением, застывшим на лице. Казалось, ей был известен какой-то секрет, суть которого теперь узнать стало невозможно.
Я велел похоронить Син Гуй за Храмом рассекающей небеса Черной воительницы у склона, где пышно цвели вишня и ирисы. Ляо Цзянь, взяв свой меч, начал копать могилу. Он делал это в тишине, но я заметил капли слез, падающие из его глаз на черную землю. К моменту, когда Ляо Цзянь закончил, его меч покрылся множеством вмятин от твердых камней в почве. Он опустил тело Син Гуй в яму и стал закапывать, подбирая землю собственными руками. Я наблюдал, как та поглощает хрупкое тело прорицательницы, и чувствовал, что в моем сердце появилась огромная бездонная дыра, голова закружилась и заболела так, словно виски пронзили тонкие яркие лучи света.
Юэ Шэнь стояла под деревом вишни дальше всех от могилы, ветер развевал ее волосы и мантию, а рядом так же молчаливо стоял Хуан То. Чао Я опустилась перед могилой Син Гуй и начала играть на цине погребальную песнь клана духа. Ее исполнение забирало много силы у музыканта и обещало слушателям бессмертие души, поэтому прежде погребальная мелодия исполнялась лишь на похоронах императоров.
Вечером того же дня я услышал, как над Храмом Черной воительницы раздался холодный и серьезный голос Ляо Цзяня. На каждой из башен Храма, молча наблюдая за нами, стояли прорицатели. Я понимал, что все они когда-то родились в клане читателей звезд, но многие годы назад оказались на Горе божеств. И вот теперь их силуэты возвышались высоко над нами и длинные мантии колыхались в небе подобно великолепным цветкам белого лотоса. Нас окружала тишина, лишь песня Ляо Цзяня, сплетаясь с игрой Чао Я, парила высоко над облаками.
Засыпая той ночью, я думал о Син Цзю. Предсказал ли он уже, оставаясь в Снежной крепости, гибель своей младшей сестры или же продолжал в неведении молиться за ее благополучие, смотря на Гору божеств и скучая по тихой улыбке Син Гуй. Мысль об этом приносила мне боль, но сказать я ничего не мог, поэтому погрузился в тяжелый сон в ожидании, когда лучи красного солнца вновь озарят небеса.
Меня укутала темнота, и я не хотел просыпаться и покидать ее. Я не помнил, плакал ли я той ночью или нет, я лишь помнил подавленность – чувство, что сложно было описать, вырывалось из беспросветных глубин моего сердца наружу. Мне снилась Син Гуй на земле в луже белой крови.
Вскоре я узнал, что именно привело к смерти Син Чжоу и Син Гуй. Стражницу Севера одолел вовсе не Пянь Фэн, ее убила хрупкая Син Гуй. По словам Пянь Фэна, как только он вошел в центр Храма, Син Гуй обратилась к нему: «Постарайся сберечь силу,
