Таор, — и последний поклон мне.
После чего светлоэльфийский юноша пропел пяток текучих нот, и растительная преграда расступилась с мягким шелестом.
Тоннель под переплетением корней был сумрачен, длинен и только через две минуты спокойного шага пантер закончился, выпустив нашу троицу на просторы родины светлых эльфов.
И просторы те были без сомнения великолепны: во всю природную мощь высились лесные гиганты — дубы и клёны, почётными свитами на должном отдалении едва покачивали пышными кронами небольшие группы берёз и ясеней, солнечные поляны изумрудной травы перемежались с редким подлеском и несли цветы самых причудливых форм и расцветок. Жизнь торжествовала вокруг: приглушённо гудели насекомые, единой симфонией звучали птичьи трели, и даже вездесущий шорох разнообразных зверьков вёл уверенную партию в общем хоре. В воздухе был разлит неуловимо чёткий аромат настоящего лета.
«Лесная идиллическая сказка, — наслаждался я моментом. — Был бы голос — спел бы “Summertime”. Но за неимением… И что-то мне не даёт покоя такой вот вопрос: а чего это на посту только один страж был? Подозрительно…»
Мягкой рысью чуть настороженные пантеры несли нас по плавно извивающейся дороге, минуты сливались в десятки, а те — в часы, сияющее в зените на безоблачном небе светило щедро дарило тепло, едва сдерживаемое густой листвой, вокруг воцарялась томная нега.
Из-за грани доносится негромкий перестук и довольный хмык.
И тут, по левую руку от дороги, на круглой полянке посреди изобильных цветов мироздание будто треснуло. Совершенно беззвучно сверкнул всеми цветами разом нестерпимо яркий разрыв в самом теле Мира, и удар сердца спустя перед нашими промаргивающимися взорами предстала семёрка чрезвычайно отталкивающего вида демонов.
Прямоходящие, но сильно сутулые фигуры замерли кольцом из шести гуманоидов вокруг седьмого. Поджарые тела с неестественно длинными конечностями, упакованные в плотно облегающие доспехи серовато-чёрно-бурой кожи, были увенчаны собачьими головами, чьи носы непрестанно шевелились, а стоящие торчком уши непрерывно дёргались, сканируя пространство. Оружием вторженцам служили не только природные когти внушительных размеров, но и целые россыпи разнообразных кинжалов, причудливо закреплённых во всевозможных местах.
Из-за грани слышится повторяющийся перестук двадцатигранников. Время будто замедляет бег.
«Эти собаки мне не нравятся, — вдруг подумалось мне. — Хоть бы и Косте они не понравились, а то ринется тискать, знаю я его».
«Гончие Домена Вражды не созданы, чтобы нравиться, — неожиданно сухо заметил Таор, — Они созданы для разведки и убийств. Не спи! Они чрезвычайно быстры!»
И впрямь — едва появившись и за секунду оценив обстановку, вся группа моментально прыгает вперёд, разделяясь на две двойки и тройку и устремляясь на нас. Энну, как едущему впереди, конечно же достались трое, возглавляемые вожаком, бывшим крупнее прочих.
Да, демоны были действительно стремительны: прыжок, приземление, атакующие замахи мелькнули единым слитным пируэтом. Но больше ста лет тренировок тёмных эльфов не оставили Псам Бездны ни единого шанса.
Брат, бросив поводья Кссы, развернувшейся мордой к нападавшим и пригнувшей голову, неуловимо быстро выхватил свои парные скимитары из ножен на поясе, и, продолжая секущее крестообразное движение вместе с глубоким наклоном вперёд, лихо отсёк вожаку гончих торчащие уши, а его подчинённым — головы, срубив их расходящимся в стороны резким махом. Во все стороны брызнула густая кровь. В глотке предводителя стал зарождаться вой.
В тоже самое время Эна, показательно спокойно дважды прищёлкнула пальцами обеих рук, невероятно кратко, азартно и ритмично всшипела, и почти доставшие её демоны рухнули, так и не доведя атаку до конца и навечно замерев с глазницами, пронзёнными истаивающими Тьмой небольшими дротиками.
Мне же от первой атаки пришлось уклоняться, прогнувшись в спине назад и почти улёгшись на круп Мрры, припавшей на передние лапы — моё заклинание требовало почти две секунды! Вместе с Таором подвесив на каждую руку по плетению всесожжения, я, грациозно выпрямляясь, подался дальше вперёд и, дотянувшись до носов собакоголовых средними пальцами, выпустил чары.
«Скидыщ!» — не смог не подумать я.
Полыхнуло белым жаром. Демоны осыпались невесомым пеплом. Лёгкий ветерок рассеял вонь палёной шерсти.
С едва начавшим выть вожаком Энн расправился ещё одним точным ударом клинка, отсёкшего безухую башку и на противомахе упавшего точно в ножны.
«И всё, что ли? — едва не вслух спросил я, компульсивно вытирая и без того чистые пальцы и оглядываясь. — Как-то даже неловко перед противниками, Бездна их праху… И тяфкнуть не успели, а уже мёртвые».
Лишь слегка ошеломлённые и резво вернувшиеся к обычному восприятию времени мы отъехали от натекающих кровавых луж, и я обратился к Энну:
— О брат мой по закону, а каковы должны быть наши последующие действия по этому самому закону? Ибо память моя подводит меня, видимо в карцере был я во время сих штудий.
— О брат мой, — не сдерживая улыбки ответил тёмный принц. — По закону мы, — выделил он последние слово, — не обязаны делать ровным счётом ничего, кроме вечернего доклада отцу нашему Эрру. И лишь из великой милости мы можем дождаться обязанную явиться местную тревожную группу. Или же — из добрососедской вежливости — убрать трупы и оставить краткую записку о происшедшем.
— Братья мои, — взяла слово Эна, успевшая спешиться. — Предлагаю вежливо побыть добрыми соседями — уравновесить давление на юного Туриэля, да и просто размяться, а то веселье слишком быстро закончилось!
И ни слова более не говоря, она подскочила к двойке, убитой заклинаниями Тьмы, схватила одного дохлого пса за когтистую нижнюю лапу и с недевичей силой поволокла к зарубленным Энном, старательно обходя кровавые лужи. Мы с братом подключились мгновением позже, и вскоре горка из пяти трупов опала невидимым прахом от очередного моего всесожжения. А на самом большом дереве вблизи вскоре повисла записка примерно следующего содержания:
«О Дети Света,
Мы, нижеподписавшиеся принц Энн, принцесса Эна и Таор, сын-по-закону Эрра Первого, свидетельствуем о личном повержении во прах в сём месте семёрки Гончих Домена Вражды.
Двести шестой день пятьсот первого года Эпохи Добрых Соседей».
Украсив сей беспрецедентный документ тремя личными вензелями и закрепив его понадёжней, мы вновь тронулись в путь, стремясь к обеду отъехать подальше и пустив пантер ходкой иноходью.
К двум часам пополудни, на очередном изгибе нашей дороги, описывавшем идеальную дугу около колоссального клёна, мы остановились у журчавшего среди огромных корней родника. Резво расседлав пантер и отправив их на водопой и отдых, тому же предалась и наша троица. Лениво оперевшись на кучки поклажи и закусывая освежающе ледяную воду отличнейшим пеммиканом от Илла, мы вяло обсуждали несуразицы в количестве светлых: и одинокий страж на посту вместо хотя бы пятёрки, и отсутствие тревожной группы, что обязана явиться на любой сигнал прорыва, и
