впитать каждое слово.
— Любимое блюдо Каллума — жареная ягнятина. Он считал, что астрология — ерунда на постном масле. Не верил, что звезды и планеты определяют чью-то судьбу. Говорил, что самый глупый вопрос, который девочка может задать мальчику, — это «Кто ты по гороскопу?». Честно говоря, я и сама в подобное не верю, но Каллум страшно злился, когда речь заходила о таких вещах. Любил рисовать. В основном зверей в прыжке. И деревья. Всегда одинокие деревья на фоне унылого пейзажа. Мне они не очень нравились…
Я умолкла, обнаружив, что не одна. Мэгги вернулась в комнату и смотрела на меня.
— Почему ты так резко обошлась с этим беднягой? — спросила Мэгги.
— Я не заметила, что обошлась с ним резко, — отозвалась я. — Но петь с ним я не хочу и не люблю, когда мной манипулируют.
— Сеффи, тебе надо выходить в люди. Ты даже не возила Калли к своей маме. И тебе надо решать, как жить дальше, — сказала Мэгги. — Чем ты собираешься зарабатывать?
— А, вот в чем дело, — обиделась я. — Вы боитесь, что я не смогу платить свою долю?
— Нет, что ты. — Мэгги мотнула головой. — Просто кажется, что ты замыкаешься в себе. Ты выстраиваешь жизнь так, что все вращается вокруг Калли, а это нездорово.
— Подожду, когда она подрастет, тогда и подумаю, что делать дальше, — сказала я.
— Сколько будешь ждать? — уточнила Мэгги. — Еще месяц, еще год? Десять лет? Пятьдесят? Сколько?
— Мэгги, прекратите давить на меня! — завопила я. — Оставьте меня в покое!
Как видно, я напугала тебя, Калли: ты заплакала.
— Вот видите, что вы наделали? — напустилась я на Мэгги.
И, не дав ей ничего ответить, выбежала из комнаты с тобой на руках. Как она не понимает?! Если бы я могла прийти на могилу Каллума и заползти туда к нему с тобой на руках, я бы так и поступила.
Почему никто этого не понимает?
Глава 25 ∘ Джуд
Кара позвонила мне на мобильный и попросила встретиться с ней у метро «Чамбер-лейн» в семь вечера. Мне не очень хотелось слишком часто ходить в город. Там повсюду натыканы камеры видеонаблюдения и никогда не знаешь, кто на тебя смотрит, но Кара уж очень уламывала меня. И я не смог отказать.
В конце концов, как она истолкует мое нежелание? Не говорить же ей, что я до сих пор в розыске за участие в похищении Персефоны Хэдли. Так что я сделал, как просила Кара. Обмундированием на тот день стали обычные джинсы, обычная футболка, обычная куртка и бейсболка, низко надвинутая на лоб. Я держал глаза опущенными, когда поднимался по эскалатору со станции. При этом я нутром чуял, что это какая-то безумная затея. Если меня когда-нибудь схватят, то именно в таком месте, в городе, где кругом полно народу, меня легко окружить, а найти укрытие будет трудно. Что же я тут делаю? До сих пор не понял — кроме того, что меня попросила Кара.
Кара уже ждала меня. Я сунул билет в турникет, отошел к стеночке, чтобы толпой не снесло, и стал смотреть, как она вертит головой в поисках меня. На ней были темно-зеленые облегающие брючки и белая майка. Руки у нее были такие изящные и мускулистые, словно их вырезал из темного дерева какой-то скульптор. Сегодня она не стала завязывать косички на затылке, и они свободно падали на плечи и обрамляли ее профиль, когда она поворачивалась.
А я стоял и смотрел. И смотрел.
Но тут она заметила меня.
— Стив! Привет, Стив!
Ну вот, опять. Эта ее улыбка — она ярче и теплее летнего солнца.
— Привет, Кара. — Я двинулся ей навстречу.
— Как я рада, что ты смог выбраться. У меня для тебя сюрприз.
— Не люблю сюрпризов.
— Этот тебе понравится.
Мы пошли рядом, и минуты через две Кара неожиданно продела руку мне под локоть. На мой смущенный взгляд она только улыбнулась и потащила меня дальше. В конце концов мы остановились перед огромным кинотеатром — едва ли не самым модным в городе, не говоря уже о том, какой он был роскошный.
— Мы что, идем сюда? — Я нахмурился.
— Я купила нам билеты на «Чужие времена, чужие племена»! — Кара просияла.
— Он же только что вышел, дня три назад.
— Ну да.
— И ты терпеть не можешь фантастику, — с подозрением продолжил я.
— Зато ты любишь, — ответила Кара. — Это для тебя.
У меня сжалось сердце. А потом мелькнула — только мелькнула — мысль, что это ловушка. Что, возможно, за нами наблюдает полиция и ждет удобного момента. Но стоило мне взглянуть Каре в лицо — и я понял, что нет. Не может быть. Лицо у Кары было как открытая книга с картинками. Я совершенно искренне растерялся и не знал, что сказать. А от довольной улыбки на ее лице ощущение пустоты внутри только усилилось.
— Тебе же будет скучно, — промямлил я наконец.
— С тобой — нет, — сказала Кара. — Понимаешь?
Я кивнул. Когда мы вошли, сердце у меня снова сжалось. Мы пришли на полчаса раньше, так что нужно было подождать в баре. Я купил нам выпить, мы сели.
— После нашего позавчерашнего разговора про этот фильм я боялась, ты догадаешься, что я затеяла, — призналась Кара, отпив своей минералки.
Я помотал головой:
— Вообще ни сном ни духом.
— Вот и славно.
— Кара…
Кара выжидательно посмотрела на меня. Я огляделся — рядом никого, ближайшая компания у стойки аж в нескольких метрах от нас. Вообще-то я собирался спросить Кару, как прошел день, о друзьях, родителях, хобби, как она провела праздники — обо всем на свете, кроме того, что само сорвалось с языка.
— Почему ты со мной?
Кара словно бы не поняла меня:
— Потому что ты хотел посмотреть этот фильм, а я решила, что потом мы можем сходить поесть или прогуляться по парку…
Я имел в виду другое.
— Почему тебя не смущает, что все видят тебя в обществе нуля?
Кара откинулась на спинку стула и посмотрела на меня с непонятным выражением. Кажется, этим вопросом я перечеркнул все свои достижения. В том смысле, что, если она прикидывается, будто не различает цвета, почему я не могу?
— А тебя беспокоит, что на нас смотрят? — спросила Кара наконец.
— Иногда.
— Стив, когда ты смотришь на человека, что ты замечаешь в первую очередь, за что цепляется взгляд?
Я пожал плечами, не зная, что ответить. Она сказала:
— Я первым делом замечаю глаза. Не только цвет, но и
