правильно понял этот вздох, обнял ее за плечи.
– Ничего, – сказал он. – Скоро все успокоится, и мы навестим их. Давай зайдем в храм Геты, помолимся твоей покровительнице и поблагодарим, что помогла маме спрятаться тогда в своих объятьях.
Эрисорус и Лита прошли сквозь левую колоннаду, переступили высокий порог. В храме было тихо и сумеречно, горел огонь в открытом очаге. Огромная, в два человеческих роста, статуя Геты возвышалась в центре. Молоденькая жрица раскладывала у ее подножья цветы. Увидела царя и его дочь, поклонилась и отошла за колонны. Эрисорус положил руку на босую ступню Геты, сказал очень тихо, почти шепотом:
– Благодарю тебя, о вечно юная богиня земли, спасибо, что защитила и укрыла мою возлюбленную Артемис и нашу дочь Кассиону. Дай им спокойствия и радости в их новом доме в твоих горах, помоги моей дочери Литари освоиться в ее новом доме здесь, в городе.
Он положил к ногам богини мешочек, монеты в нем тихонько звякнули. Лита не умела молиться вот так – открыто и при свидетелях, она неловко кашлянула, погладила другую ступню богини и прошептала:
– Спасибо.
Эрисорус легонько сжал ее плечо и сказал:
– Не хотелось говорить это в храме Геты, но пора сказать. Ты будешь жрицей в храме Рала, Лита.
Лита вскинула на отца глаза.
– Но… мои покровители Тимирер и Гета!
– Да. Но покровитель царского рода – всемилостивый Рал, и мы не можем отдать тебя в храм другого бога.
– Но, папа, они же… они рассердятся на меня!
– Это все предрассудки, – мрачно сказал Эрисорус и притянул Литу к себе. – Сердятся боги или нет – разве дано нам знать? Первый совет решил, что ты будешь жрицей Рала, мы обязаны повиноваться, ибо Первый совет – это закон, а закон превыше всего, Лита.
– Даже выше богов?
Отец не ответил, молча поцеловал дочь в макушку. Но Лита не собиралась так быстро сдаваться.
– Но ведь они сами… – вспомнила она. – Когда привели меня во дворец, советник Таир зачитал указ, и там было сказано, что по исполнении семнадцати лет я должна посвятить себя служению тому богу и в том храме, который сама для себя выберу. Так там было написано!
Эрисорус вздохнул.
– Да. Но выбрать ты должна храм Рала.
– Но почему?
– Потому что все ждут от тебя именно этого.
– Но мои покровители…
– Лита! – повысил голос Эрисорус. – Мы больше не в лесу. Ты – царевна. И ты обязана делать то, что до́лжно царевне.
Он направился к выходу. Лита поплелась следом, но все-таки прошептала:
– Это предательство.
Отец услышал, дернул плечом, будто отогнал надоедливую осу.
На город уже опустились сумерки. Горели окна домов, горели костры в специальных железных корзинах, расставленных у каждого дома, горел маяк.
– Папа! – Лита схватила отца за руку. И как она могла забыть? – Ярсун ведь твой брат, и Первый совет знает об этом!
Она рассказала ему о той встрече с советником Таиром на маяке Четырех китов. Отец нахмурился.
– Да… да, но мне нужно было спасать твою маму, Лита. И я не мог знать о той вашей встрече.
– Но теперь… теперь уже поздно, да? Что они с ним сделали?
– Я знаю только, что у маяка Четырех китов новый маячник и что в тюрьме Первого совета нет человека по имени Ярсун. Надеюсь, ему хватило здравого смысла сбежать, как только он узнал о том, что тебя схватили.
– Он подаст нам весточку, если с ним все в порядке?
– Я не знаю. Может быть. Мы были с ним дружны… насколько это возможно в нашем положении.
– Но ведь ему есть куда пойти?
– Братство поможет ему, не переживай.
– Братство?
Отец помолчал. Он будто случайно обронил это слово, по рассеянности, а теперь жалел. Но Лита не отставала:
– Какое братство?
Отец ответил нехотя, будто через силу:
– Ну, помнишь тех людей, что иногда приходили к Вальтанасу по ночам?
– Да!
– Ну, вот это и есть братство.
– Но что они делают? Откуда приходят?
– Трудно сказать… из разных земель. Они помогают тем, кто попал в беду.
– Любому человеку?
– Да, пожалуй, что так.
Лита помолчала. Отец чего-то недоговаривал. Да и в самом деле, как можно помочь любому попавшему в беду? Почему не помогли тогда Флон и ее семье? Где они были, когда она, ее младшие братья и сестры ушли в вечные, лишь бы не умереть от голода? Но отец уже начал рассказывать о царе Корде, построившем этот город, и она не стала перебивать. Спросит как-нибудь потом.
Последнее желание Ярсуна
Ойра знала, что однажды это случится. Всю жизнь жила в страхе, что они узнают и придут за ней, а потом… что потом? Что с ней сделают? Может, и правы были братья, когда хотели отправить ее в другую страну или хотя бы в храм Всех богов за Арыцкий перевал. Но сначала она не могла представить себе жизни без своих приемных родителей – так была к ним привязана, так не хотела покидать лесной дом, а потом, когда родился Харза, все ждала: вдруг вернется его отец? А ее с малышом нет. Ждала, ждала, ждала… Харза, ее желтоглазый ловкий мальчик, подрастал и уже не задавал вопросов, а она все ждала, все верила, что дождаться можно. В этом ожидании она и позабыла, что надо бояться, надо быть осторожной, что она – фитиль от бочки с порохом, что искры будет достаточно. Искрой стала Лита. Милая, славная Лита! Ласковая и любящая, такая родная.
Когда пришли за Литой, Ойра спряталась в комнате с алтарем, упала на колени и молилась всем четверым богам, чтобы все обошлось, чтобы все это – только ошибка, чтобы никто не узнал правды. Но боги равнодушно взирали на нее деревянными глазами. И уже тогда Ойра поняла, что будет дальше. Поэтому с той минуты, как Литу увели, она каждую секунду была готова, что придут и за ней. Конечно, Лита не знает, что Ойра на самом деле ее тетя, сестра ее отца, но как скоро советники догадаются, что не так уж прост ралинит Вальтанас и его жена Диланта? И что будет делать Эрисорус?
Тесса была сама не своя, чуть ли не на стену лезла, и Ойра, и Диланта утешали ее, как могли. А ночью на взмыленном коне примчался Эрисорус. Ойра никогда не видела брата таким испуганным. Он велел Тессе собираться, взять только самое необходимое, и еще до рассвета они умчались по лесной тропе.
Ойра даже не успела спросить, что ей-то теперь делать, а сам он в спешке и страхе, похоже, и не вспомнил о сестре. Вальтанас
