у матери, а обращались почему-то к отцу. Причем даже сами соседи советовали знакомым.
— Предупредили, а то! — хмыкнул Мишка.
Прошла четверть часа, Настя задремала, и вдруг во дворе гаркнул голос отца — соседская собака испуганно залаяла, будя остальных. Своя, привыкшая, забилась в будку, подальше от чудаковатого хозяина.
— О, начинается! — Сашка кубарем слетел с верхней кровати, и близнецы бросились к окну, створки которого были приоткрыты из-за духоты в комнате.
— А-а-а? — во дворе неуверенно крикнул неровный голос помоложе.
— Давай громче! Как раненые лоси кричат. Выплесни свою боль, сынок! Выкричи всё, чем этот поганый мир тебя отравил. Давай! Где твой кураж? — басил голос Белова-старшего. — Давай вместе!
Рядом неустойчиво покачивалась фигура пониже и тоньше. Батя, снизив тон, подсказал: «А-а-а-а!..» — чем подбодрил гостя. И тот затянул, сначала нетвёрдо:
— Га-а-а…
Его поощрили: «Вот так, сынок, молодец, давай ещё!». И Кирилл заорал, чувствуя то самое облегчение, которое ему обещали:
— А-а-а-а!..
Он останавливался для того чтобы отдышаться и повторить крик. По селу давно пошла цепная волна — псы захлёбывались лаем, передавая тревогу тем, кто жил дальше. Потом волна пошла на спад. Издалека послышались два-три поддерживающих крика: каждый раз кто-то из молодёжи обязательно присоединялся к «сеансу Сергеича».
— Минута и семь секунд, новый рекорд, — удовлетворённо констатировал Сашка, когда столичный гость охрип и покачнулся, валясь на батю.
— А если он ещё будет кричать? Подожди, не убирай, — Мишка протянул руку за секундомером.
— Не будет, — убедительным тоном сказала Настя, — он себе голос сорвал. Всё, дождались? А теперь быстро спать! И чтобы ни слова, у меня тоже был тяжёлый день!
В тишине, постепенно устанавливающейся на улице, было слышно, как отец приговаривал, практически таща на себе ослабевшего и морально опустошённого пациента:
— Молодец, Кирюха! Как заново родился! А теперь — баиньки. Чайку с мёдом — и в кроватку.
— Н-не-е хо-чу в ба-ню… — капризничал охрипший гость, чья когнитивная кондиция дошла до точки, за которой осмысление речи превращается в квест.
— Бани не будет, спать пойдёшь, — терпеливо соглашался батя.
Они шумно протопали по крыльцу в дом, теперь голоса звучали глухо. Минут через десять, как и обещал отец, заваливаясь на дверные проёмы, целитель и пациент проследовали в комнату напротив. Послышалось бормотание, звякнула железная ручка о край ведра (отец на всякий случай поставил «шансовый инструмент» возле кровати гостя), закрылась дверь, и в доме вскоре все улеглись. Лишь где-то, на другом краю села, самая нервная собака никак не могла успокоиться.
Настя вздохнула, устроилась поудобнее и только тогда уснула.
Глава 9
Время разбрасывать камни
Знакомые голоса тихо бубнили рядом.
— Дракон это, — сказал то ли Мишка, то ли Сашка.
— Не, на змея похож, — не соглашался второй, рассматривая часть татуировки на шее лежащего.
— Где ты у змея крылья видел?
— А вот видел!
Кирилл кашлянул, прочищая горло, и с трудом перевернулся с живота на спину. Пацаны отступили на шаг, но не ушли. Он с удивлением уставился на них, потом перевёл взгляд на окружающую обстановку, не узнавая место. Какое-то время его взгляд был растерянным, но потом сменился осмысленным.
— Уже утро? — спросил хрипло. — Который час?
— Двенадцатый, — хмыкнул близнец с прыщом на лбу.
Кирилл осторожно сел, прислушиваясь к своим ощущениям. Тяжёлого похмельного синдрома не было точно, зато срочно нужно было сделать кое-что.
— А где?.. — вопросительно посмотрел на ведро и замолчал.
— Пойдём, покажу, — ухмыльнулся беспрыщавый.
Туалет находился в десяти метрах от дома. На счастье, никто из Беловых не попался по дороге, и Кирилл, воровито озираясь, вернулся в комнату. Жажда напомнила о себе. Заметил на стуле свои вещи — постиранные джинсы и футболку,
— Где все?
— Мамка на работе, Наська с батей поехали телёнка смотреть. Чья-то корова ночью от испуга родила, — пацаны прыснули.
На киноленте памяти проявился смутный кусок, в котором лаяла вся округа, а он, директор строительной фирмы, орал, будто лось по весне.
— Да ты не переживай, скоро все соберутся. Тебя, сказали, не будить, но, если что, позвонить — вдруг ты сбежать надумаешь. Шутка. Чтоб ты не срыгнул во сне, на самом деле. У младенцев так бывает, — прыщавый близнец вдохновенно сочинял.
Кирилл осмотрелся, расчёсывая вихры пальцами, заметил зеркало, подошёл и протянул короткое: «Мда-а уж». Фиолетовый фингал за ночь приобрёл нежно-жёлтый контур. Бухарик, а не Кирилл Карамзин.
Увидел на столике недалеко от кровати графин с водой и стакан. Жадно напился, и мысли потекли резвее. Вспомнил про телефон, полез в него — батарейка села в ноль, а зарядка осталась в машине. Сгрёб телефон и ключи в карманы, осмотрелся ещё раз — не забыл ли чего. Пацаны наблюдали за ним, перешёптываясь. И стоило ему пойти к двери, встрепенулись:
— Эй, подожди! Ты нам вчера обещал покататься на твоей тачке!
— Я? — изумлённо обернулся Кирилл, — вам?
— Ага. В обмен на Наськин секрет.
— Первый раз слышу, парни. Давайте договоримся так: я поехал, а вы передадите родителям мою благодарность и всё такое. Хотите пять баксов? Кошелёк в машине, пойдёмте, там отдам.
Пацаны насупились:
— Ты обещал! — обменялись каким-то странным знаком, и один из них пошёл к двери. Второй полез за платяной шкаф, достал оттуда свёрнутый плакат. — На, смотри!
Развернул плакат и приложил к себе, чтобы удержать края. На плакате в полроста стоял темноволосый парень с гитарой:
— Увидел?
— И что? — эти пацаны начали забавлять.
— А то! — близнец свернул плакат и спрятал туда, куда его убрала вчера вечером сестра. — Если ты не гитарист, то тебе ничего не светит.
Кирилл поперхнулся воздухом:
— Чего? Вы обалдели оба⁈ Что мне должно светить?
— Фингал твой! — огрызнулся шантажист, чувствуя подвох в вопросе собеседника, который ни капли не проявил заинтересованности. — Если ты ухаживаешь за нашей сестрой, имей в виду: она гитаристов любит с детства. Не умеешь играть на гитаре — иди учись. Или она тебя бросит.
Кирилл шумно втянул воздух и выдохнул, фертом упёрся руками в бока:
— Вот что, молодой чумадан, я не ухаживаю за вашей сестрой, понял? Она работает на мою мать — и на этом точка.
Кирилл вышел из комнаты и чисто интуитивно свернул по коридору налево — попал в явно не ту комнату, развернулся в другую сторону и вышел на улицу. Солнце стояло в зените такое яркое, что резануло по глазам. Прикрыв лицо ладонью-козырьком, он дошёл до машины, открыл — изнутри пахнуло жаром нагревшегося под солнцем салона. Ехать в парилке, разумеется, он не собирался. Поэтому достал из бардачка солнцезащитные очки, открыл все двери нараспашку и повернулся к пацану,
