крепость Хажидад, и я взял её решительным штурмом. Сулиман тогда бежал. Следующим приказом царя было пройти по востоку султаната и захватить все города, что встретятся на пути до самой столицы султаната. Царь выделил мне ещё шесть сотен бойцов и того у меня было больше тысячи мечей. Моё кровавое путешествие длилось долго, пока мы снова не повстречались с Сулиманом у стен Гадбара, и снова я разгромил его в пух и прах, взяв город, и впервые сразился с ним лично.
Сулиман бросил мне вызов, и я, приняв его, победил, но не стал убивать поверженного, а просто отпустил его.
Скажите вы – глупо, возможно… Уходя, он пообещал, что не забудет меня и мой поступок.
Через ещё один год побед, а это по моим подсчётам уже шёл третий год, как Лев Коземирыч повёл квяжичей на султана Сулиджка, остатки моей дружины разбило войско Сулимана, а меня взяли в плен. Так я и оказался в застенках…
Так вот, девятый сын султана прав имел на трон столько же, сколько я в той клетке свобод. Он предложил мне выход – государственный переворот. Тогда я спросил его.
– Почему я? – а он мне ответил так:
–Ты сильный воин, мудрый полководец и благородный человек, а ещё, и это, пожалуй, самое главное, ты не предан моему отцу. Поможешь мне занять трон Солнечного города, а я исполню твои желания.
Я думал недолго и согласился. Выбор был невелик – сгнить в той темнице или рискнуть.
Мне помогли бежать и скрыться, затем привели на далекую стоянку кочевников. Это было зачаточное войско молодого Сулимана и оказалась, что люди боготворят его, не только те кочевники. Из нескольких сотен войско выросло в несколько тысяч всего за пару месяцев. Города встречали нас распахнутыми воротами, буквально вся страна желала, чтобы Сулиман стал султаном. Матери благословляли сынов и отправляли ко мне, иногда ещё совсем детей. И приходилось гнать их пинками и плетьми, иначе просто не уходили… Долгая история со счастливым концом. Войско Сулимана в двадцать с лишним тысяч подошло к Солнечному городу. Спустя час, со стен было сброшено по отдельности тело и голова Сулиджка второго, а сквозь распахнутые ворота вывалил народ и пал на колени перед новым султаном Сулиманом Кануни первым. Ну, а мне посчастливилось стать его другом и кеймакам – представителем султана. Ныне у меня есть земли за океаном и дело к царю нашему…
– Батя… Да, тут такое… На нас хан восточный зубы скалит, дань требует, пёс… Не ровён час крепость подожжёт.
– М-м-м… Вот как… Ага, так вот чьё войско стоит неподалеку, – протянул Дмитрий, присаживаясь рядом с сыном. – Ну, это ещё ничего, сдюжим. Дай угадаю, а царь-батюшка наш сказал, чтобы вы разбирались сами?
Княжич кивнул и приуныл. Дмитрий похлопал сына по плечу и, поднявшись на ноги, направился к своему войску:
– Идёмте, друзья. Значит так, оставим пока всё, как есть.
Князь взглянул на своего старинного друга и мужа своей супруги, усмехнулся и сказал:
– Не стану тебя осуждать и наказывать. Я тебе больше скажу, я ничего не потребую, кроме своих земель. Людмила должна сама выбрать с кем она будет. Я даже подарю тебе участок, если она выберет тебя. Вот так, а теперь в крепость, други. Нужно отправить царю ещё одно письмецо иного складу…
Княгиня Людмила.
Стража торопливо убирала перекладину засова и отворяла врата пред князьями. Сквозь распахнувшиеся створки, въехало трое – сын княгини Людмилы и двое мужей Урфар и Дмитрий. Княгиня, не веря своим глазам, начала беззвучно хватать ртом воздух, будто задыхаясь, а когда, приблизившись, Дмитрий сказал, что все эти годы боролся, лишь ради этого мига, жил ради шанса увидеть её и Ярика, – княгиня, выпучив глаза сначала дослушала не раз оплаканного супруга и сомлела, упав в обморок. К ней тут же слетелись слуги и члены её неожиданно большой семьи. Дмитрий поднял жену на руки и понес в чертог.
Войско айшатиров светлейший предусмотрительно оставил далеко за стенами крепости, чтобы не пугать местных. Ладажанам и так сверх всякой меры переживаний, а сколько поводов для слухов и пересудов…
Первым делом, обозначив себя знаменем, водрузив его на высоченное бревно, южане, пришедшие из-за моря с князем Дмитрием ставили долгосрочный лагерь, менее чем в версте от крепости.
Уложив княжну на перину, говоря шёпотом, стараясь не потревожить сон супруги, воскресший Дмитрий поманил за собой сына и друга прочь из покоев. Он, дождавшись пока челядь закроет дверь, отдал строгие им распоряжения, а после слуги, как серые мышки разбежались по дому.
– Итак, друзья мои, пока Людмила отдыхает, мы с вами напишем ещё одно письмо царю. Идёмте.
Закрылась дверь покоев, а за ней едва слышался наказ князя Дмитрия, что он давал прислуге:
– Как только княгиня придёт в себя, тут же справиться не надо ли ей чего и доложить мне немедля!
Княгиня Людмила слукавила, она лишь сделала вид, что лишилась чувств. А как по-другому пережить такое потрясение, не потеряв достоинства? Ей требовалось ещё немного времени осмыслить невероятное возвращение супруга, и обморок показался ей лучшим решением…
Урфар чувствовал себя лишним, уязвленным, униженным. Хотя, его старый друг – князь Дмитрий обошёлся с ним наиблагороднейшим образом, но чувства рвались из груди. С чего он вдруг взял, что простолюдин может быть вместе с княгиней, может быть равным ей? Всё же каждому своё, коли от рождения нет крыльев, то и нечего пытаться взлететь – глупость всё это, пустое…
Расположившись в большом зале, при тусклом свете пяти свечей, стоящих посредине массивного стола, вернувшийся из мертвых князь начал писать послание царю:
– Лев Козимирыч – царь королевства Квяжич, князь Асковский, князь Рынский и Лабодский, я, – законный правитель Ладажский, князь Дмитрий обращаюсь к тебе ещё и как кеймакам султана Сулимана. У меня есть к тебе, царь, предложение союза и дружбы с Сулиманом, но ты отказался защищать мои земли от ханской угрозы, в то время, пока я радел на чужбине ради твоего царства. Я скажу так, если на моих землях вспыхнет пламя войны – пожар пожрёт и твои владения.
Дмитрий расплавил сургуч, капнул на крохотный свёрток и перстнем поставил печать. А затем обратился к сыну:
– Ярик, отправь письмо. Надеюсь голуби ещё остались, с голодухи их не поели?
Парень улыбнулся, он всё никак не мог поверить, что отец, с которым он давно простился был сейчас здесь рядом, живой и осязаемым. Княжич схватил письмо.
– Есть голубки, не поели. Это ж последнее дело…
Отец шуточно пригрозил,
