один из наших!
– В каком смысле?
– Одноклассник! Причина убийства Нади и попытки грохнуть Васю – там. В школьных годах.
– Ты чего? – растерянно захлопал глазами Журавлев. – Убивать за детскую обиду? Да кто их помнит? А если и вспоминает, то не иначе, как со смехом. Если бы люди убивали тех, кто у них куличики в песочнице поломал или «жадиной-говядиной» обозвал, знаешь, что бы тогда было?
– В целом все так, – согласилась с ним Таня. – Но бывают исключения. Когда люди затаивают обиду на всю жизнь.
– Ты считаешь, что Капитонов из таких?
– Не знаю! – призналась Таня. – Просто пытаюсь найти мотив. Раз оба случая связаны между собой. А я в этом уверена!
– Не верится, что такое может быть, – все еще колебался Журавлев.
– Не может быть, а так точно! – уверенно заявила Таня. – Я сто раз об этом подумала. Посмотрела на это со всех сторон. Убийца – наш одноклассник! И никто другой! И вот еще что! В городе нет других одноклассников, кроме тех, что были у меня на встрече.
– Во время встречи Надя уже была убита… – проговорил Журавлев.
– Да!
– Хочешь сказать, что на встрече убийца сидел среди нас? продолжил ее мысль Журавлев. – И вместе с нами обсуждал ее смерть!
– Вот именно! – подтвердила Таня.
Журавлев отодвинул от себя чашку, откинулся на спинку стула. Нельзя сказать, что сказанное Таней потрясло его. Нет, он не опешил. Не отверг с гневом ее предположение, как совершенно невозможное. Да, пять минут назад, когда она только высказала свою догадку, Журавлев безоговорочно отказался поверить в такую возможность. Но сейчас вдруг внезапно, к большой для себя самого неожиданности, почувствовал, что согласен с Таней. Согласен с ее обоснованием происшествий, но не может сразу и безоговорочно поверить.
Между тем небольшой зал кафе заполнился. В основном молодыми девчонками. Из тех, кого принято называть «офисным планктоном». Но ни Журавлев, ни Таня этого не заметили. Таня невидящим взором смотрела прямо перед собой и шевелила губами, будто читала молитву. Журавлев рассеянно крутил ложечку в пустой чаше. Слишком страшным оказалось сделанное ими открытие. Осознать, что среди твоих знакомых, более того, среди твоих школьных друзей, есть хладнокровный и расчетливый убийца, что ты сидел за одним столом с ним… Оба невольно вздрогнули, когда над их головами раздался недовольный голос:
– Что-нибудь еще будете заказывать?
Журавлев поднял голову. Официантка стояла около столика. По ее лицу было видно, что девчонка еле сдерживается, чтобы не сказать этой парочке, что про них думает. «Час пик, все столики заняты, самое время делать выручку, а эти двое только место занимают!» – вот что прочитал Журавлев в ее глазах.
– Мы уже уходим! – опередила Журавлева Таня.
И потянулась за кошельком. Журавлев жестом остановил ее, расплатился с официанткой.
– Поехали ко мне! – предложила Таня, когда они вышли из кафе. – У меня борщ свежий. И голубцы.
– Неудобно… – замялся Журавлев.
– Да брось ты!
Так Журавлев второй раз оказался в Таниной квартире. И только сейчас он как следует разглядел ее. В первое здесь появление оценить достоинства Таниного жилища не позволило волнение от встречи со старыми знакомыми. А потом, когда узнали про смерть Надежды, стало и вовсе не до того.
– Уютно у тебя! – вынес он свой вердикт, когда закончил осмотр.
– Спасибо! – поблагодарила Таня, ставя перед гостем большую тарелку дымящегося борща. – Рюмочку налить?
Журавлев отрицательно помотал головой.
– А мой муж очень любил за обедом дернуть рюмочку-другую. Говорил, что аппетит повышает.
– Если честно, я так проголодался, что могу хоть собаку съесть, – признался Журавлев. – Без аперитива.
– Я тоже! – ответила Таня.
Молча расправились с борщом, потом с голубцами. И только когда перешли к чаю, вернулись к прерванному разговору.
– Раз уж мы взялись докопаться до истины, давай доведем дело до логического конца, – решительно сказала Таня.
– Начинай.
– Почему я?
– Ты догадалась, тебе и карты в руки.
– С чего начинать?
– Не с чего, а с кого. С Капитонова.
– Почему с него?
– Потому что ты его дольше знаешь.
Довод показался Тане убедительным. Она ненадолго задумалась. Журавлев терпеливо ждал. Дело слишком серьезное, а опасность ошибки очень велика. Обвинить в преступлении неповинного человека – это тоже преступление.
– Парень как парень, – пожала плечами Таня. – Звезд с неба не хватал. Учился средненько. С тройки на четверку. Хуже всего у него было с математикой и физикой. А вот историю он очень любил. Лучше всех нас в ней разбирался. Знал все страны, столицы, где какое правление. Всех президентов, премьер-министров, королей мог назвать.
– Ты давай ближе к делу, – осторожно попросил Журавлев. – Я вот помню, что он тихоня был. Что еще о нем помню? Не озорничал никогда. В младших классах мальчишки постоянно какую-нибудь возню устраивали, а он нет. Всегда в сторонке. Помню, что на переменках он сидел на парте в пол-оборота, смотрел на всех, слушал и молча улыбался. Сказать что-нибудь мог, только если его напрямую спросят. В общем, среди мальчишек не было у него авторитета.
– Но и не задирали его, – заметила Таня.
– Да! Как ни странно! Обычно тихонь обижают. Не нарочно. А так. Походя. А его почему-то не трогали.
– Ну, Паша же рослый был. На физкультуре первым стоял. Наши хулиганы чувствовали, что может дать сдачи. Не то, что Данилов. Или Женька.
– Про Данилова не знаю, а вот что касается Женьки – то очень он меня удивил. Надо же! Ментом стал! Стражем порядка! Ведь всегда трусоват был. Помню, он с Беляевым подрался. Когда их растащили, Беляеву хоть бы что, а Женька плакал, как девчонка.
– Он не от боли плакал, – вступилась за Тиханова Таня. – От обиды.
– Это неважно! У мальчишек кодекс чести очень строгий. Пустил слезу – значит, слабак. Девчонка. Враз все уважение теряется. Если оно было, конечно. Но мы отвлеклись! Что еще про Капитонова? С кем он был дружен?
– Не помню, – подумав, ответила Таня, – по-моему, ни с кем.
– Я тоже не помню, чтобы он с кем-то больше других общался. В школу приходил один. И уходил один. Общественником не был. В шалостях, как мы уже говорили, не участвовал.
– Девочек сторонился! – добавила Таня. – Хотя он нам нравился.
– Чем же?
– Высокий. Стройный. Взгляд добрый. И лицо очень даже мужественное. Подбородок с ямочкой. Синева на щеках. Он же брюнет. Красивый мужчина! Женщина интуитивно чувствует, что такой красавец способен ее защитить.
– Достоинств у Капитонова хватает, – согласился с ней Журавлев. – Один голос чего стоит!
– Да! Когда он в седьмом или восьмом классе заговорил, как Левитан, мы все наслаждались. Нравилось его слушать.
– Паша еще школьником точно
