совесть чиста.
Мы недолго медитируем и переходим к асанам. Я наблюдаю за учениками, помогаю им найти баланс, тем временем отгоняя от себя ненужные мысли.
Свет в студии приглушен. В зале жара — на термостате выставлено тридцать два градуса. Работают увлажнители. Взмокли все до единого, включая меня.
В завершение мы говорим друг другу «намасте»[12] и расходимся.
На одиннадцать у меня назначена встреча с потенциальной клиенткой и ее мужем. В нашем деле всегда принято заранее пообщаться, чтобы понять, нравимся ли мы друг другу. Мы договорились встретиться в публичном месте, в кофейне, а то мало ли, вдруг они покажутся подозрительными. После всего, что наслушаешься про «Крейгслист»[13] — например, про то, как человек приходит по объявлению в чужой дом, а его там убивают, — хочется перестраховаться. В людном месте как-то спокойнее.
В этой кофейне я раньше не бывала. Деревянный пол здесь потерт, потолок отделан декоративной металлической плиткой, а столики миниатюрные. Войдя, свою возможную клиентку я замечаю сразу: нервная, словно бы неловко себя чувствующая девушка с животом размером с арбуз. Она сидит за столиком в одиночестве. Подойдя к ней, я с улыбкой протягиваю руку и представляюсь:
— Мередит Дики.
— Шелби Тибоу, — отвечает она, пожимая руку. — Кофе хотите?
Я соглашаюсь. Мне срочно нужна доза кофеина, от слабости уже едва держусь на ногах.
Мы подходим к стойке и заказываем кофе. Миссис Тибоу предлагает угостить меня, и я не отказываюсь. Спрашивает, буду ли я что-нибудь есть, и я беру булочку с корицей, потому что, помимо усталости, меня одолевает голод. Даже не помню, ела ли утром и вообще когда последний раз ела. Да, кормила детей, мыла посуду, а ела ли сама…
Себе миссис Тибоу из еды ничего не заказывает.
— А вы разве не будете? — спрашиваю я, с неловким чувством беря булочку, которую мне протягивает бариста.
Миссис Тибоу качает головой.
— Да вы взгляните на меня! — недовольно говорит она, выпячивая кругленький живот. — Я же толстая. Выпечки мне еще только не хватало…
— Вы не толстая, вы беременная, — мягко укоряю я.
Мы относим кофе к столику и садимся. Кофейня совсем небольшая, тут очень тихо, уютно. Посетителей немного, почти все сидят с ноутбуками и работают. Такие встречи, как сегодня, нужны, чтобы мы с возможными клиентками могли немного узнать друг друга, и если к концу встречи впечатление у обеих положительное, то остается лишь поставить подписи в договоре.
— Муж считает, что мне этот вес ни за что не сбросить. Я набрала целых тридцать фунтов, — жалуется миссис Тибоу. Из ее уст это звучит так, словно она набрала не тридцать фунтов — что в пределах нормы, между прочим, — а тонну. Я во время каждой своей беременности набирала не меньше.
— Кстати, о вашем муже — он скоро подойдет? — спрашиваю я и тут же задумываюсь о том, как сейчас, должно быть, выгляжу. Переодеваться после йоги времени не было, так что осталась в чем была, только сверху накинула свитер, а глаза так и закрываются, спать хочу невероятно.
Шелби беспокойно крутит на пальце обручальное кольцо и отвечает:
— Он не придет.
— Очень жаль… Занят, наверное, да?
Мужья частенько не приходят на такие встречи. Иногда из-за работы или командировки, а иногда им просто все равно. Что поделать… Чаще всего я как раз и нужна женщинам с равнодушными или бестолковыми мужьями.
Со стороны Шелби смотрится очень робкой. Она наконец оставляет кольцо в покое, пристраивается на стуле поудобнее и отпивает из чашки. У стойки я невольно услышала, что кофе она взяла обычный, с кофеином. Нет, я ни в коем случае ее не осуждаю — сама-то на время беременности от кофеина отказалась, но у всех все по-разному. Возможно, только капля кофеина и помогает Шелби хоть как-то прожить очередной день. Я много всякого повидала. И матерей-одиночек, и жертв изнасилования, которые решали оставить ребенка, и женщин, делавших аборт из-за результатов генетического скрининга. Поэтому мое главное правило — не суди, у каждого свои обстоятельства.
В ответ на мой вопрос Шелби качает головой. В ее дрожащих руках подрагивает и чашка, и рябь на поверхности кофе нарушает рисунок из пенки.
— Я не сказала ему, что встречусь с вами.
Остается только гадать, что именно ее так тревожит. Возможно, она сама по себе застенчивая или же слишком старается произвести на меня хорошее впечатление. Возможно, ей стыдно из-за того, что муж не пришел, а возможно, она просто-напросто боится родов.
— Вот как? — говорю я как можно более непосредственно, чтобы Шелби не чувствовала неловкость, и ободряюще похлопываю ее по руке. Исследования показали, что прикосновения влияют на душевное состояние человека, на его самочувствие и на то, как он взаимодействует с окружающими, поэтому тактильный контакт очень важен. — В этом нет ничего зазорного, Шелби. Вы не первая.
— Правда? — Она с надеждой поднимает взгляд.
— Конечно! Мужчинам порой очень трудно что-либо втолковать. Еще бы, рожать ведь не им! — улыбаюсь я. Шелби с явным облегчением выдыхает. — Сейчас мы всё обсудим, а вы дома побеседуете с мужем и решите. Какой у вас срок?
— Тридцать шесть недель.
С большинством моих клиенток я знакомлюсь еще в начале беременности. Редко кто приходит ко мне на таком большом сроке. Шелби объясняет, почему так вышло, — они с мужем только что переехали к нам в пригород. Там, где они жили, у Шелби был хороший врач, но теперь их разделяют две тысячи миль. Вдали осталась и семья, ее группа поддержки, так что, не считая мужа, у Шелби никого нет.
Я, в свою очередь, рассказываю, почему решила стать доулой, делюсь собственным опытом, как рожала Лео. Вниманием меня в день родов персонал больницы не слишком баловал. Джошу приходилось буквально упрашивать медсестер подойти. Мне казалось, я никому не нужна, чувствовала себя балластом. А когда все наконец закончилось, мне стало жаль, что рядом не было человека, который мог бы с трезвой головой за меня постоять, ведь Джош волновался не меньше моего.
С тех самых пор в родильных залах на моих глазах нередко творились ужасающие вещи. Сама я еще довольно-таки легко отделалась. Почему-то принято считать, что во время родов главное — ребенок, а о потребностях матери можно забыть. Женщины даже не знают, что у них есть право выбора. Либо же им в этом праве просто отказывают, а если и не отказывают, то времени и информации у женщины все равно слишком мало для того, чтобы принять осознанное решение. Его принимают за нее без ее же
