грозно рявкнул: — Почему вы еще здесь? Пошли отсюда!
И столько в его голосе было властности, что через несколько мгновений на полянке остались только я, дракон и грорд. Занятная компания. Но я все же не забыла о правилах этикета и продолжила церемонию представления мне жениха.
— А-а-а. Приятно наконец-то с тобой познакомится, — я сделала реверанс, не забывая, что все еще была в ночной рубашке. А вокруг между прочим была сырость, и влага, и холод.
Будто прочитав мои мысли, Валентайн сдернул с себя сюртук и бросил мне.
— Боги, оденься!
В другой ситуации, я бы кинула этот сюртук ему назад, метко бы кинула, по лицу. Но сейчас выбора особого не было. Любо мерзнуть, любо принять несколько кривобокое подобие заботы. Поскольку разумом меня боги не обделили, я выбрала последнее.
С удовольствием натянула на плечи сюртук и невольно ощутила запах дракона… Такой приятный, манящий… Ноздри затрепетали, оттого, что я пыталась как можно глубже вдохнуть этот аромат, стараясь распробовать и прочувствовать все нотки.
Щекам стало жарко, что было совсем странно. Я в принципе, была не из робких, и чтобы заставить меня покраснеть, нужно было очень постараться. А тут щеки пылали, будто огонь их пламенем лизал. И вообще чувствовала я себя как-то странно, словно в мареве каком-то. Дышать становилось труднее с каждым разом, но с другой стороны была просто невыносимая потребность дышать глубже и глубже, яснее ощущая этот аромат, плавиться от его звучания.
— Госпожа? — услышала я будто через слой ваты чей-то беспокойный голос, едва понимая, что держу у своего лица рукав, водя по нему носом.
Колени ослабели и подогнулись, я опустилась на землю, осознавая, что если я сейчас умру, это будет лучшая смерть, потому что я преставилась, окруженная этим поистине божественным запахом.
— Господин немуж моей госпожи, а скажите-ка вы мне, инициация-то была?
— Дел у меня больше никаких нет, как с этой ведьмой возиться.
— Так-то оно, может, и так. Только что теперь вот с этим делать?
Слова, улавливаемые моим слухом, были будто на другом языке, я совершенно не понимала их значения, только слышала, что кто-то говорил грудным красивым голосом, и вдруг этот голос стал мне милее любой музыки.
Едва ли не на коленях я поползла к его обладателю, даже не зная, что собиралась делать, когда до него доберусь.
— Нехило так ее накрыло, любезный. Приведи мне госпожу в нормальное состояние, мне смотреть не нее тошно. Не может же в самом деле кронпринц грордов быть вызван вот этим невразумительным месивом восторга к суженому.
— А мне все нравится! Так она не доставляет проблем.
— Зато доставит, когда очнется. Так доставит… Хотя знаешь, действительно, оставь все так, мне будет очень интересно посмотреть, как ты от нее улепетывать будешь!
Тем временем я доползла до ноги того, за кого сейчас готова была умереть и опираясь на него, попутно лапая все, что можно и нельзя поднялась.
— Отцепись от меня! — скривилось лицо обладателя чудного голоса. — Ты вся грязная, как блюмп.
— Любимый…
— Да-да! Не трогай, говорю тебе…
Всего лишь на одно мгновение разум смог пробиться сквозь плотное марево чудесного аромата и прекрасного голоса.
Боги, что я творю?! Так у моего жениха самооценка совсем в небо упрется. И я, выезжая на природной вредности, смогла воскликнуть.
— Дионио!
Но потом запах снова завладел всеми моими чувствами, и я припала к грули его обладателя, упиваясь моментом. Кто-то рядом мерзко захихикал.
— Вот тебе и раз. Кажется, господин немуж и нелюбимый моей госпожи, у вас конкурент.
Меня оторвали от источника запаха, до которого я добиралась так долго, и больно вцепились в плечи, а затем еще и встряхнули. От такого совершенно негалантного отношения, мои затуманенные каким-то наркотиком мозги стали приходить в норму и картина перед глазами стала проясняться.
— Что еще за Дионио?!
Вопрос был очень неожиданным и даже, я бы сказала, странным. Я моргнула.
— Какой Дионио?
— Вот именно!
Глаза дракона сверкали изумрудами.
— Мне плевать с кем ты там шастала до момента нашей помолвки, но сейчас будь добра хранить верность!
И не то, что я была против этого… У меня даже объектов, с которыми я могла эту самую верность нарушить не было. Но то, что мне сказали это ТАКИМ тоном! Да к тому же, сказал это дракон, который принадлежал к сомнительной братии, которая о понятии верность знала только понаслышке… В общем, я разозлилась. Сильно.
Одним взмахом руки скинула с себя его ладони и, отойдя назад, усмехнулась ему в лицо.
— Верность?! Да о чем ты, болван?! Ты сам-то знаешь, что это такое? Перед тем, как разбрасываться словами, советую заглянуть в толковый словарь! И прежде, чем требовать от меня чего-то, научись делать так сам!
— Я — дракон! — рыкнул он.
— Поздравляю! А я — человек, а еще я — ведьма! Мы закончили с обозначением и без того очевидных вещей? То, что ты — дракон, не дает тебе право вести себя как последняя скотина! Если хочешь, что бы я была тебе верна, будь верен мне. Точка. Все легко и просто.
Он быстро подошел ко мне больно обхватил мою руку и поднял ее, причиняя мне еще большую боль.
— Позволь, я объясню, как обстоят дела, котенок. Вот это, — он буквально ткнул рисунок на моей руке мне в нос, — означает, что ты полностью принадлежишь мне. Ты — моя. Ясно тебе? И не считай это романтической ерундой. Ты — моя рабыня, если тебе так легче понять. Разве рабыня может приказывать своему хозяину?
Он мог сказать это как угодно, существовали, наверное, миллион способов, чтобы охарактеризовать нашу сложившуюся с ним ситуацию, но он выбрал худший набор слов. Абсолютно, грорд его задери, худший!
Звук звонкой пощечины разлился по поляне, вскоре угаснув.
— А это, — прошипела я, — означает: «Иди к грорду, недоделанный ты извращенный рабовладелец!». Я скорее сдохну, чем буду твоей рабыней. Если хочешь, чтобы я родила хотя бы одного твоего жалкого отпрыска, чудовище ты эдакое, после такого тебе придется ползать у меня в ногах. Животное!
Я ожидала продолжение баталии, ярых споров, унизительных оскорблений да чего угодно. А он просто отпустил мою руку, коснулся пальцами щеки и расхохотался.
Грорд, к которому я недавно послала женишка, показывал мне большие пальцы поднятые вверх.
— Мне нравится, — усмехнувшись сказал Валентайн.
Мой распаленный и раздразненный оскорблениями разум пока отказывался понимать, какого хухлика тут произошло.
— У меня часто бывают приступы гнева, и обычно в такие моменты все трясутся, как перед казнью. Хотел посмотреть, как отреагируешь ты.
До меня постепенно стало доходить,
