порог. — Добрый вечер, Алексей Юрьевич.
— Здравствуйте, Алексей Юрьевич, — вступил со своей партией Добродеев. — Мы к вам, так сказать, с соболезнованиями. Я как только узнал, сразу решил прийти поддержать. Я знал Верочку, она когда-то проходила практику у нас в газете, прекрасной души человек. Разрешите представиться: Алексей Добродеев, журналист, «Вечерняя лошадь». Ваш тезка, между прочим. Давай, говорю своему другу Олегу, посетим и поддержим, так сказать, по-человечески. Кроме того…
— Олег Монахов, экстрасенс, — внушительно перебил Монах. — Позвольте!
Он потеснил растерявшегося хозяина и поскакал в гостиную. Добродеев с отеческой улыбкой покачал головой: что, мол, с него взять! Экстрасенс, дитя природы…
— Это вам! — Он ткнул в руки Коломийцу торбу с коньяком. — Надо бы помянуть.
Хозяин взял торбу, заглянул внутрь.
— Ничего, что мы так наскоком? — спросил Добродеев. Дурацкое замечание, если подумать.
— А… да, проходите, — Коломиец махнул рукой. Это были его первые слова. Добродееву показалось, что он пьян. Синяк под глазом проявился и смотрелся убедительнее.
Монах уселся на диван, выставив ногу. Добродеев поместился в кресло напротив.
— Садитесь, Алексей Юрьевич, — пригласил Монах. — Рядом с господином Добродеевым, чтобы я вас видел.
Коломиец опустился в кресло. Был он по-прежнему растерян и, видимо, не понимал, кто они такие и что им нужно.
— Я знал Верочку, — повторил Добродеев задушевно. — Тонны кофе выпили вместе, бесконечный треп про искусство, литературу… До сих пор помню. Алеша, можно стаканчики? Сейчас помянем. Вы не поверите, как услышал… уже весь город знает! Сразу позвонил Олегу, говорю, пошли, поддержим Алешу и, может, почувствуешь чего. — Он пошевелил пальцами в воздухе: — Олег у нас очень чувствительный.
— Да… стаканчики, сейчас. — Коломиец поднялся и вышел.
— Ты как-то очень на него напираешь, совсем запугал… — прошипел Добродеев.
— Такова задумка. Пусть раскроется.
Коломиец вернулся с посудой. Расставил стаканы и блюдечко с нарезанным лимоном. Добродеев споро отвинтил крышку и разлил коньяк.
— Царствие небесное!
Они выпили.
— В нашем городе становится опасно жить, на каждом шагу грабители! Куда мы идем? — приступил к делу Добродеев. — Бедная Верочка!
— Что взяли? — деловито спросил Монах. — Что-нибудь ценное?
— Ничего не взяли, — сказал Коломиец. — Думали, мы богатые… а у нас ничего! Несколько украшений…
— Деньги? Золото?
— Говорю же, Верочкины украшения, а деньги остались… У нас было немного, в серванте. Они считают, она его спугнула…
«Они» — видимо, майор Мельник с бригадой.
— У всех что-нибудь да есть, — веско заявил Монах. — Антиквариат?
Коломиец помотал головой и пробормотал:
— Какой еще антиквариат?
— Бабкины бриллиантовые серьги? Старинное жемчужное колье? Картины? — продолжал давить Монах. — Есть?
— Откуда? — Коломиец, казалось, испугался. — О чем вы?
— Может, иконы?
Коломиец оторопело уставился на Монаха:
— Мы неверующие!
— Что тогда? Зачем он приходил? Хоть какие-то мысли?
Коломиец пожал плечами, повторил:
— Может, думал, мы богатые…
Добродеев снова разлил. Они выпили. Потом еще раз, и еще. Коломиец заплакал, скривившись. Монах и Добродеев переглянулись.
— Можно посмотреть, где это случилось? — Монах поднялся, опираясь на костыль. — Куда идти?
— В спальне, по коридору налево. — Коломиец тоже встал. — Я провожу.
— Сидите, я сам! — приказал Монах, и он послушно сел.
Монах стучал гипсовой ногой где-то вдалеке. И вдруг наступила томительная тишина.
— Что он там делает? — занервничал Коломиец.
— Не мешайте, он хочет увидеть убийцу, — сказал Добродеев.
— Что значит: увидеть убийцу?
— Он же ясновидящий.
— Я в эти вещи не верю!
— И совершенно напрасно. Олег очень сильный экстрасенс, даже с полицией работает. Да, да, с ними тоже. А вы… Вам нельзя оставаться одному, Алеша. У вас есть близкие друзья?
— Есть… как у всех. Никого не хочу видеть. Почему он… Что он там делает? — Коломиец рванулся было с кресла, но Добродеев жестом остановил его:
— Не нужно ему мешать, Алексей! Он медитирует.
Коломиец почти упал назад.
Наконец они услышали стук Монаховой ноги в коридоре, и экстрасенс боком протиснулся в дверь. Доковылял до дивана, тяжело опустился. Сидел молча, с закрытыми глазами.
Потом стал раскачиваться из стороны в сторону и загудел низко и монотонно.
Коломиец ошалело взглянул на Добродеева. Тот приложил палец к губам. Прошла томительная минута, другая, третья…
Монах вдруг открыл глаза и сказал утробным басом:
— Тут плохая аура. Она все еще здесь. Она не уходила.
— Кто? — Коломиец побледнел.
— Она!
Добродеев кашлянул.
— Душа убийцы.
В комнате повисло тягостное молчание. Коломиец побледнел еще больше и, казалось, собирался потерять сознание.
— Я устал, — заявил Монах. — Я хочу уйти. Лео, подними меня!
Хозяин с видимым облегчением пошел их проводить. Монах вдруг остановился и сказал:
— Лео, сделай фотку, я с ней ночью поработаю. Сними нас с Алексеем.
Добродеев проворно выхватил айфон — сказалась репортерская выучка — и щелкнул несколько раз. Коломиец отшатнулся, забормотав что-то вроде: зачем, что вы… что вам…
— Он зарядит фотку, — сказал Добродеев. — И вы сразу успокоитесь. Поверьте, вам сразу станет легче.
…Они слышали, как он гремел замками, запирая за ними дверь.
— Ты его заикой сделал, — сказал Добродеев. — Ну что? Никаких озарений?
— Появилась пара мыслишек, Леша. Буду думать.
— А на кой черт тебе его фотка?
— Покажу в «Колоколе». Хочу проверить его алиби.
— Куда теперь? Домой?
— Я же сказал, в «Колокол».
— Прямо сейчас? Уверен, майор уже был там.
— Хочешь, позвони ему и спроси. Он с удовольствием доложится.
— Ладно, пошли, — передумал Добродеев.
Некоторое время они шагали молча. Шагали! Сильно сказано. Едва тащились. Добродееву казалось, что сопящий от усилий Монах непременно упадет, и он примеривался, как подхватить его в случае чего.
— У него есть алиби, — сказал он вдруг. — Иначе майор бы задержал его.
— Знаю, — отозвался Монах.
— Так какого черта мы туда тащимся?
— Леша, у меня после того, что я видел в трубу, после рассказа коллеги об их семейной жизни и после визита к вдовцу создалось… э-э-э… определенное мнение о нем. Хочу закрепить, поговорив с теми, кто его знает лично.
— Ты думаешь, он убийца?
— Не знаю. Не похож вроде. Слаб, суетен, легко пугается.
— Ничего не понимаю! — воскликнул Добродеев. — Так куда мы в таком случае… На хрен?
— Успокойся, Лео, она подождет. Час, полтора, и ты свободен.
— Кто подождет? — спросил Добродеев после паузы. — О чем ты?
— Леша, я стар, я устал, да и двигаться стал я с трудом… как поется в одной старой песне про гнома. Но серые клетки пока бегают. Так что не надо нас дурить. Твоя супруга у мамы, тебе вчера поздно вечером звонила женщина, явно не жена, судя по твоим стонам, голову даю на отсечение, вы договорились встретиться. Уже девять, ты не проявляешь признаков нетерпения и не бьешь копытом.
Так, слегка мандражируешь. Из чего я заключаю, что встреча должна
