глазами»?
– Это меня и беспокоит, – поделилась я. – Если окажется, что это какая-нибудь тусовка свингеров-извращенцев, я пойду домой. На мне такое старое белье, что у любого пропадет эрекция, так что я сегодня не хотела бы его никому показывать. Я не готова к дикой вечеринке.
– А мое максимальное приближение к оргии – это просмотр фильма про змей по «Нэшнл Джиографик»!
– Куда же мы влипли? Нам надо прямо сейчас развернуться.
– Нельзя, – встрял водитель «ГрабТакси».
– Это еще почему? – требовательно спросила Ва– лери.
– Во-первых, потому что вам придется вбивать новый адрес в приложении. Во-вторых, я никуда не поверну, пока не увижу этот дом с крутой секс-вечеринкой. А в-третьих, мы уже на месте.
И мы действительно уже были на месте.
Пройдя охрану на входе, мы подождали у огромной деревянной двери, потом горничная в униформе провела нас в гостиную и вручила по бокалу шампанского. ДиДи Халим, в прошлом королева красоты, модель, бывшая актриса и, предположительно, участница оргий с принцем, собственной персоной поприветствовала нас в дверях. На ней были расшитое розово-золотое платье-халат, а также ряды браслетов «Лав Картье» и «ФрайВилль» вперемежку с нитками бирюзы. Она была восхитительна. Все еще красивая, с округлыми и чувственными линиями, пышными седеющими волосами, зачесанными в пучок, и большими, ясными золотыми глазами.
– Дорогая, – сказала ДиДи, целуя воздух у уха Валери. – Ты выглядишь великолепно. – Даже голос у нее был бархатистый.
– И ты! – прочирикала Валери, видимо, не возражая, что ее тщательно подчеркнутые, восковые скулы, как у Джанет Джексон, столкнутся с настоящими скулами ДиДи.
ДиДи обратила свой олений взор на меня, и мы поприветствовали друг друга поцелуями, соприкоснувшись щеками.
– А ты, наверное, Андреа, добрая подруга Валери.
– Так и есть, – сказала я неестественно высоким голосом. Я с трудом удержалась, чтобы не добавить в конце «мэм», как школьница.
– Рада познакомиться, – сказала ДиДи. – Идем. – Она поплыла прочь.
Сложно было не глазеть по сторонам, пока она вела нас через анфиладу роскошных комнат в гостиную. Мы были как две Алисы в Стране чудес – очень изысканно обставленной, дизайнерской Стране чудес. Как в тех до боли красивых домах, которые обычно мелькают в архитектурных дайджестах, журналах о дизайне интерьеров или на фотохостингах. Тех самых домах, где все сделано на заказ, и нет ни одного предмета из «Икеи». Вот такой это и был дом: деревянные полы, изящные лампы, бруталистическая люстра, которая омывала все янтарным светом, кремово-жемчужные стены со сдержанными картинами. Столовую украшали фарфоровые вазы, латунные скульптуры и хрустальная люстра длиной почти что с весь обеденный стол.
Гостиная была самой насыщенной по цвету комнатой благодаря интересной коллекции яркого, эклектичного искусства – три Миро, одна картина, кажется, Альфонса Мухи, потрясающе детальные персидские миниатюры в рамках, прекрасные коллажи какого-то неизвестного нам двоим художника, а также огромная, привлекающая все внимание картина Эшли Бикертона, при виде которой Валери ахнула. Букеты бордовых тюльпанов и лилий в хрустальных вазах были расставлены по всей ком– нате.
Я робко осмотрелась и поняла, что Валери имела в виду: я явно была одета неподобающим образом. Около дюжины красивых людей в вечерних нарядах расположились в комнате, весело болтая, пока два официанта в льняных брюках и белых рубашках порхали вокруг них с бокалами шампанского и закусками. В одном углу комнаты находился стол с едой: подносы с устрицами на льду, пирожками, разнообразными маленькими тостами, двумя салатами, мисочками оливок, великолепными блюдами с макарунами и шоколадными трюфелями. А поблизости была барная стойка, за которой шеф-повар с улыбкой нарезал сашими, хотя его никто и не заказывал.
Я приняла беззаботный вид. У стоящей рядом Валери глаза заволокло вожделением и восторгом, и она, кажется, переволновалась.
– О боже, это Уилсон Лэм! – с волнением прошептала она. Я понятия не имела, кто это, но не успела ответить – Вэл бегом устремилась к седовласому мужчине в белом костюме. Пластики на его лице явно было еще больше, чем у Валери. Белый костюм! Я покачала головой. Забавно. Но потом я увидела симпатичного мужчину, лет около сорока, в лазурном парчовом костюме, с оранжевой бабочкой «Гермес» и нагрудным платочком в тон. Мужчина держал на разукрашенном монограммами поводке пуделя, а рядом с ним была женщина в рваных кислотно-зеленых джинсах, черном топе с длинными рукавами, огромными пайетками на воротнике и с неоново-желтой лакированной сумочкой в руках. Я потеряла дар речи. Может, это я странная, а не они.
Несколько минут я стояла одна, потягивая шампанское и не зная, что предпринять. Все гости разбились по маленьким группам и увлеченно беседовали, и по языку тел было ясно, что влезать в разговоры неуместно. Два или три раза я пыталась присоединиться к разным беседам, но меня так вежливо и четко оттирали, что я сдалась и побрела поглощать устрицы. Но как только я заметила, что кроме меня их никто не ест, смутилась и прекратила. Я опустила взгляд на стол, где с белоснежной фарфоровой тарелочки на меня укоризненно смотрело девять пустых ракушек, и я устыдилась своего крестьянского обжорства.
Стеклянные раздвижные двери гостиной были открыты. Я выскользнула на лужайку, которая под небольшим наклоном уходила к продолговатому подсвеченному бассейну. Оттуда открывался великолепный вид на город. Я заметила небольшую веранду на склоне аккуратно подстриженной лужайки и направилась к ней, чтобы насладиться панорамой с мигающими неоновыми огоньками. По дороге я смотрела на огромные дождевые деревья, обрамлявшие лужайку, – старые, величественные, заключающие беззвездную ночь в раму своих иссиня-черных ветвей. Натянутые в кроне деревьев вместо звезд гирлянды с маленькими лампочками были совсем не обязательны, ведь в кустах мигали светлячки, летавшие в пахнущем жасмином воздухе.
Я нерешительно ступила на веранду, нервничая из-за близости обрыва. Но вид того стоил. Вот центральный деловой район и его небоскребы, залитые светом. Стоя там, я слышала шорох птичьих крыльев и трескотню сверчков. Сверчков!
К моим маленьким плебейским глазкам вдруг подступили слезы. Больно понимать, что такая красота возможна в центре этого каменно-бетонного города, и что вся она принадлежит одному человеку, а я вынуждена отдавать половину зарплаты и почти все свое время за площадь раз в сто меньше. Как же я дошла до такой жизни?
– Здесь еще есть местечко? – кто-то произнес в темноте.
Я испугалась и резко обернулась. За моей спиной стоял, облокотившись на перила, один из официантов в белой рубашке с заломами и мятых льняных брюках светло-коричневого цвета – мужчина около пятидесяти лет, с добрым лицом и внимательными глазами.
– Конечно, – отозвалась я. – Да тут хватит места для целого гарема пляшущих гиппопотамов.
Он усмехнулся.
– Отличный кадр, – мужчина обвел
