материалы, так что контрабандист легко избавится от всего груза. Получит за это огромную прибыль.
Все это так легко угадывалось, ведь Виал сам занимался подобным ремеслом. Лишь специфика местных рынков накладывала свои ограничения. В Тирейском море возле Гирции почти нет островов, лишь с юга полуостров окружает цепь разбитых островов – осколков древней земли. Виал мог несколько дней идти, не наблюдая земли или встречных кораблей.
Здесь же море исхожено, словно сотнями тропок, соединяющих тысячи городков.
Утром пленников покормили. Виал попытался привлечь к себе внимание, но ничего не добился.
Еда самая обычная: кусок хлеба, соленые оливы и разбавленное вино. После нескольких дней голодовки подобная пища показалась самой вкусной, но ее было мало.
Мустиф не приходил в себя, Виал решил, что его порцию придется разделить между теми, кто в сознании. Если придется драться, от парня все равно не будет толку. Виал оставил коврижку хлеба, которую размочил в вине и так скормил раненному. Приходилось давать еду порциями, массировать горло, чтобы заставить раненного проглотить.
Возражений он не слушал, не понимая, почему спутники решили, что их предал именно Мустиф.
– А кто же еще? – вздохнула Хенельга.
Ей не хотелось повторять свои доводы, но что делать, если навклер не желает слушать.
– Или ты что-то натворил, отчего мы оказались в беде? – перебил Эгрегий. – Тогда расскажи нам.
Взгляд его только казался спокойным. Поддергивающиеся уголки губ выдавали гнев.
Виал усмехнулся, но попробовал объяснить, в чем дело:
– Взяли нас, потому что мы гирцийцы.
– И что? Мало ли чужаков тут.
– Много, но гирцийцев нет.
– А как же тот большой человек, о котором ты говорил? – спросила Хенельга.
– Магистрат. Хотя у него нет официального звания. Его, поди, не трогали.
– А ты говоришь – гирцийцев нет! – удивился Эгрегий и посмеялся.
– Погоди и послушай.
Не было простых торговцев или путешественников, что прибыли в полис по своим делам. Никто не запрещал въезд чужестранцев, но уже не первое десятилетие в Тритогении делалось все, чтобы отвадить «варваров с запада». Особых вопросов это не вызвало, ведь результаты войны в прошлом до сих пор вспоминаются с болезненной яростью.
А тут из ниоткуда возникли четверо чужестранцев да явно с запада. Вот потому их взяли.
Что касается магистрата, что должен следить за ситуацией во враждебном полисе, так он один. С высоты золотой башни сложно разглядеть то, что творится внизу. Не заметишь и подготовку к войне, строительство флота. Особенно, если каждодневно предаваться пьянству, обжорству и разврату. Хитрые данаи все это будут предоставлять в дар почтенному человеку.
На его помощь рассчитывать не стоит. Он никогда не узнает о судьбе трех гирцийцев, незаконно закованных в колодки. А ведь это повод к войне, отличный повод.
– Нам бы послать весточку, – Виал почесал подбородок.
Жесткая щетина неприятна на ощупь, кожа под ней чесалась. Видать опять придется отращивать бороды. Сотрутся последние свидетельства того, что они гирцийцы. Останется только язык и желание сбежать.
– Тебе так хочется начать войну? – удивился Эгрегий. – Вот зачем ты потопил корабль.
– Чего я хочу или не хочу – не важно. Войны не миновать. Про Таск я уже все объяснил. Можешь дуться сколько угодно, но пора бы уже взять ответственность на себя и размышлять как взрослый.
– Хорошо, я так и поступлю.
Тон Эгрегия был спокойным, но за ним явно скрывалась угроза.
В трюме стало холодно, несмотря на палящий зной снаружи. Виал испытал страх, начал прикидывать, что может предпринять спутник. Потом мотнул головой: нет, не время им ссориться.
До вечера пленников не трогали, но моряки знали, что рабам надо время от времени выходить на свет. Не для того, чтобы размяться, а чтобы не засирали трюм. Свинцу это не повредит, а вот кораблю – существенно.
Все это время пленники дремали, иногда разговаривали, но без особой охоты. Голод мучил их, но не так, как жажда. Мустиф стонал, метался в бессознательном состоянии. Его била дрожь, тело горело, но не похоже, что он умирал. Виал не был лекарем, мог лишь легкие ранения подлатать на себе или товарищах. А что делать тут?
Даже хорошо, что парень не может есть, не приходит в сознание.
Сверху сдвинули пятку мачты. Теперь в трюм проникало больше света.
– Будьте готовы, – предупредил Виал.
– К чему? К драке я готов, – ответил Эгрегий.
– Ко всему, но не дергайтесь без нужды.
Виал взглянул на Хенельгу, кивнул ей. Женщина поняла, что она находится в большей опасности, чем ее спутники.
– Я справлюсь, – спокойно ответила она.
Эгрегий взглянул на подругу, но не понял, про что она говорила. Похоже, до него не доходит серьезность ситуации. А ведь жил в поместье среди рабов, знает, как поступают с рабынями.
Не думает, что они сейчас имеют прав не больше, чем эти самые рабы.
Решетку подняли, вниз посыпалась ржавчина с петель. Море пожирает не только живых, но и металлы, что оказываются в его власти. Все на корабле мгновенно покрывается налетом. Судно после ремонта, но петли уже пострадали от соленого воздуха.
И так с каждым предметом, с каждым живым существом.
– По одному! – приказал моряк, появившийся над люком.
В его руках было короткое копье. Вырвать его не удастся, на древке копья была петля, которую моряк накинул на руку. Пусть они не занимались работорговлей, но знали, как вести себя с живым товаром.
Первым решил идти Виал, заодно разведать, что происходит снаружи.
Судно шло на веслах, слух не обманул. Команда на корабле небольшая, но гребцы работали в две смены. Течения спокойные в этой части Сикании, на веслах можно пройти большое расстояние.
Свежий воздух взбодрил пленника, легкие ветерок взъерошил сальные волосы.
Палуба была завалена корабельной оснасткой: блоки, канаты, нагели, инструменты. Все лежали словно в беспорядке, но Виал сразу почувствовал, что каждый предмет находится там, где ему положено. Чтобы всегда был под рукой.
Гирцийский навклер не ходил на
