меня за спиной.
Он не касается меня, но расслабиться мне это все равно мешает. Прислушиваюсь к его мерному дыханию. Он не спит, так же, как и я.
Надо думать о дедушке, а глупые мысли отбросить.
— Кто ты? — от его вопроса сердце замирает в груди, прежде чем пуститься вскачь.
— А это имеет значение? — спрашиваю, пытаясь не разрыдаться. Он сломает меня сейчас своим ответом, а сам и не поймет, что именно сделал.
Проходит минута, а Сава молчит. У меня от напряжения мышцы болят, но он так ничего и не отвечает.
— Жалеешь, что полез к безродной? — не могу удержаться, но под конец прикусываю край одеяла, чтобы заткнуть свой болтливый рот.
Слеза щекочет кожу, стекая по щеке. А чего я, собственно, ждала? Знала, что он такой же, как и все. Сава всего лишь это подтвердил. Успеваю только стереть сырость со щеки, когда вдруг со спины ко мне прижимается его теплое тело.
— Ну ты и дура, — слышу у самого своего уха.
Замираю на секунду, а он уже обнимает меня, и все слова застревают на языке.
— Спи уже, — приказывает Сава.
Как же мне хочется его послать. И я даже делаю некую попытку его оттолкнуть, но быстро сдаюсь.
Несмотря на обиду, что гложет изнутри, засыпаю на удивление быстро.
Утром просыпаюсь одна и долго пялюсь в потолок.
Из меня будто выжали все силы. Никогда не чувствовала себя более разбитой, чем в эти дни.
Даже подколы и издевательства Савы не могут заставить меня встрепенуться.
Я знаю, что это не я. Я никогда не была такой. Проходит несколько дней. Физически я чувствую себя нормально, и мне намного лучше. Чего не скажешь о моих эмоциях.
Внутри то ураган, то полный штиль. Меня мотает из одной крайности в другую.
Сегодня я впервые проснулась раньше Савы. Несколько минут наблюдаю за ним. Во сне он совсем другой. Не скажу, что расслаблен, нет. Все такой же напряженный, но все-таки черты лица немного разгладились, и в нем легко увидеть мальчишку, которым он когда-то был. Мы бы и в детстве с ним точно не поладили.
Треснув себя мысленно по лбу, выползла из-под его тяжелой руки.
Слишком быстро я привыкла к его объятиям и больше не рыпаюсь, когда ночью он ложится и привычно прижимает меня к себе.
Пора браться за ум и наконец решать собственные проблемы.
Я выползаю на улицу и занимаюсь тем, чем пренебрегала столько времени, что, конечно же, не пошло мне на пользу.
Тренировка — наше все. Она позволяет мне собраться с силами, привести мысли в порядок и разобраться с эмоциями. Конечно, не такая интенсивная, какую я делаю обычно, но для начала и так сойдет.
В очередной стойке тело непроизвольно напрягается, и я чувствую взгляд Савы на себе.
Насчет эмоций я, кажется, погорячилась.
— Доброе утро, — киваю я ему, вытирая краем футболки пот с лица.
— Тебе еще рано заниматься, — слишком хрипло звучит его голос.
Вскидываю голову и ловлю его взгляд на своем открывшемся его взору животе. Быстро одергиваю край футболки вниз, что становится еще одной ошибкой, ведь теперь он смотрит мне в глаза.
— Я думаю иначе. Но лучше поздно, чем никогда, — парирую я, пытаясь не обращать внимания на его недовольный взгляд. Подхватив бутылку воды, иду в сторону дома.
Черт, придется проходить рядом с ним, а он, судя по всему, не собирается уступать мне дорогу.
Останавливаюсь, не доходя.
— Пропустишь?
— Проходи, — а сам продолжает стоять на пути.
Мне либо в кустарник лезть, либо впритык к нему идти.
Отталкиваю от себя колючие кусты, но один из них вырывается из моего захвата и сильно бьет по щеке. Едва сдерживаю крик боли и бегу в сторону дома.
Черт бы его побрал, и мою реакцию на него тоже.
— Настолько противен, что готова себя ранить, лишь бы рядом не проходить? Думаешь, заразный? — настигает меня его голос.
Оборачиваюсь, желая ответить резко, но утыкаюсь носом ему в грудь. Отскакиваю от него, будто кипятком ошпарилась.
— Ты каждую ночь лежишь рядом, так что твои слова не имеют смысла, — отрезаю я не так резко, как хотела.
— Да, спасибо, я чувствую, как ты меня терпишь, — почему-то злится он.
— А что мне прикажешь делать? — возмущаюсь я. — Радоваться тому, что напрягаю тебя? Что стала обузой, о которой ты все время переживаешь? — тараторю я, практически бегом направляясь в дом. — Осталось недолго. Я уже здорова, так что могу завтра уйти, только проводи меня к машине и можешь быть свободен.
В пылу эмоций я забыла о своем страхе и о том, что мне все еще нужна помощь. Было все равно, лишь бы сейчас оказаться подальше от него.
— Смотрите, как мы теперь заговорили, — Сава от меня не отстает. Я захожу в дом, а он залетает за мной. — Что, опять истерику устроишь?
Дверь громко хлопает, проходя током по моим напряженным нервам.
— Зачем ты это делаешь? — разворачиваюсь снова к нему. Я столько раз себя сдерживала, не желая начинать этот разговор, но сейчас дошла до предела. — Почему ты все время пытаешься меня задеть? Зачем ты меня обижаешь? — едва сдерживаю слезы. — Это какой-то твой личный фетиш или это только я удостаиваюсь такой чести? — все-таки не могу удержаться, и слезы одна за другой сбегают по щекам.
Как же я ненавижу эту слабость. Стоит только представить, что после такого разговора он ночью снова прижмётся ко мне и обнимет, и мне хочется завыть в голос.
— А знаешь что? Можешь не отвечать, мне все равно. Я ухожу сейчас, — решаюсь я. — И можешь не провожать, просто укажи направление.
Бегу наверх, чтобы остаться хоть на секунду в одиночестве и наконец осознать, что только что натворила и на что решилась. Но это просто выше моих сил.
— Кира, — слышу за спиной его голос.
Господи, почему он не может оставить меня в покое?
Закрываю дверь в ванную в тот самый момент, когда он врывается в спальню.
— Кира, открой дверь, — требует Сава, стуча по преграде между нами. — Думаешь, вылила на меня свою желчь и можешь теперь спрятаться?
Кира? А куда же делась так раздражающая меня «Малышка»?
Вылила желчь?
— Дай мне минуту, — прошу я, сползая по стене. — Всего одну минуту.
Бьюсь тупой головой о стену. Ах, если бы так можно было вернуть свои мозги на место.
Что со мной не так? Раньше не было никаких проблем, тем более с мужиками. Я знала, что они все хотят, и меня это никак не
