не зря дед учил ее разным приемам.
— Спасибо, дед! — Она с благодарностью подняла глаза к небу и тут поняла, что Женя слишком долго не выныривает. Мелькнула мысль, что мать Василия просто притворяется, что идет ко дну, но, если вдруг это не так, Лев точно откажется жениться на убийце. В конце концов, к купаниям пора привыкнуть.
Вика посмотрела по сторонам, надеясь, что кто-нибудь другой возьмет на себя эту ношу, но желающих нырнуть поблизости не было. Тогда она предусмотрительно стянула обувь, зашла в пруд по колено и тут же ощутила панический ужас. Темная вода окружала ее густой стеной, песчаное дно уходило из-под ног, в глазах зарябило от тины и ярких солнечных бликов.
— Это не болото, — вслух сказала Вика. — Здесь никто не утонет.
«Если не захочет», — вдруг подумала она и, теперь по-настоящему испугавшись за Женю, зашла глубже и принялась лихорадочно шарить руками под водой.
— Там никто не водится, — мрачновато сообщила Кристина, подойдя к берегу.
— Что?
— Если ты хочешь жрать, то рыбы там нет. И где моя сумка с продуктами?.. Да ты… Да ты…
— Это не я! Зови людей! Врача зови!
— Тебе никакой врач не поможет!
Вика скрылась под водой и, наконец нащупав полу халата, потянула его на себя. Когда она снова вынырнула, Кристина тихо ойкнула и понеслась искать людей. Вытаскивать Женю оказалось тяжело и очень неприятно — в основном потому, что было непонятно, жива ли она. Стараясь поменьше до нее дотрагиваться, Вика брезгливо сжимала ткань халата, боясь выпустить его из рук, и медленно тащила подругу детства к берегу, то и дело проседая под ее весом и откашливаясь, когда в рот попадала вода.
К тому моменту, когда Кристина привела местных, Вика уже пыталась оказывать Жене первую помощь, впрочем сомневаясь, что делает все правильно.
— Я — медик! — Какая-то женщина протиснулась сквозь плотный ряд собравшихся и бросилась к Жене.
Вика с радостью отступила, села на землю и попыталась перевести дыхание.
— Что случилось-то? — спросил мужчина в толпе. — С берега просто так не упадешь.
— А правда, что стряслось? — на разные голоса интересовались люди.
Вика обвела их взглядом, ухватившись за руку, которую протягивала ей Кристина, поднялась и негромко сказала:
— Утопиться хотела.
— Ах ты господи… — запричитали женщины.
— Ну а чему удивляться — у нее же сын пропал, такое горе…
— А это у нее?..
— Тогда понятно…
— Пе… — Вика закашлялась. — Перебрала она немного. Повезло, что выбрала пруд, а не речку.
— И то верно!
— Молодец какая девка-то, не бросила в беде…
— Так это та самая Виктория. Ну, которая внучка…
Чья она внучка, Вика уже не услышала, поскольку предпочла тихо удалиться, пока местные ее беззастенчиво обсуждали.
— Стой! — Кристина ее догнала. — А где моя…
— Я все компенсирую. Потом.
Вика пошла дальше, а Кристина осталась стоять, но все же крикнула ей вслед:
— К нам домой зайдешь?! Вечером?!
Вика, не оборачиваясь, вяло махнула рукой и, свернув за угол, тихо съехала вниз по чьему-то забору. Ее трясло, в теле была дикая слабость, в воспоминаниях — темное холодное болото, едва ее не убившее. Черт, такой смерти даже Женьке не пожелаешь. Черт, черт, черт… Она поймала себя на том, что бьется о забор затылком, и внезапно засмеялась, испугав сидевшую на дереве ворону. Птица с громким карканьем поднялась в воздух, а Вика почувствовала, как по ее щекам текут слезы. Да что же это? Что с ней творится?
* * *
Проснулась Вика на кровати, которая до нее могла считаться чистой. Одежда все еще была сырой, от волос пахло тиной, шея, которую она отлежала, едва поворачивалась.
Как она добралась до дома, Вика почти не помнила, но помнила, что Льва нигде не видела, а значит, нотаций можно избежать. Она с трудом поднялась, помассировала шею, в которой застыла стреляющая боль, и вдруг поняла, что не знает, выжила ли Женя.
Оставаться у пруда она не могла, спросить по пути было не у кого… Выяснить это не так уж сложно, но надо ли ей знать?.. И захочет ли узнать правду еще кто-нибудь? Например, Сычев, которому вряд ли по душе то, что внучка старого приятеля лезет в его дела. Если они, конечно, его…
Вика переоделась в халат деда, собрала волосы в пучок и зачем-то спрятала найденную пуговицу за отходившим плинтусом. На сегодня подвигов ей вполне хватило, а больше заняться было нечем, поэтому, послонявшись по дому, она начала готовить ужин, чтобы немного задобрить Льва, но прервала свое занятие из-за стука в дверь.
Решив, что это — Сычев, Вика запаниковала и даже подумала было сбежать через окно с другой стороны дома, но почувствовала, что дед такую трусость не одобрил бы. Почему это так важно, оставалось загадкой, однако она смогла себя пересилить и поплелась к двери, за которой, к ее удивлению, стояла тетя Надя.
— Здравствуй, Викусь. Я войду?
— Ну… да.
Тетя Надя выглядела осунувшейся и нездоровой, но старалась улыбаться. Одета она была в бесформенный цветастый сарафан до пят, голову украшал белый платок. «Из церкви, что ли?» — подумала Вика и покрылась холодным потом.
Тетя Надя прошла в гостиную, села на диван, который под ней жалобно скрипнул, и огляделась.
— Все как при твоем дедушке…
— Ну так он же недавно…
— Я имела в виду — как раньше. Еще до всего…
Вика поняла, что она говорит об исчезновении троих мальчишек и своей работе в этом доме в качестве помощницы по хозяйству, но развивать тему не хотелось.
— Дед не любил что-то менять.
— Это так. Ты не представляешь, как он ругался, если я перекладывала карандаши у него на столе. О чем-то более крупном и речи быть не могло, он бы меня придушил.
В последних словах, сопровождавшихся тонкой усмешкой, Вике почудился намек, однако она решила, что ей показалось.
— Чаю? — коротко предложила она, желая оттянуть момент, когда тетя Надя перейдет к делу.
— Да нет, Викусь, я ненадолго. Поблагодарить хотела, что девку мою непутевую вытащила. Я ж
