должно быть телефона.
— Клянусь, такое могло произойти только с тобой, — смеюсь я и ещё долго не могу остановиться.
Глава 14. Никита
У нас есть пара часов до отбоя, значит, должны управиться.
— Пошли, — киваю я и поднимаюсь.
— Куда? — тоже поднимаясь, спрашивает Ева.
— За телефоном, глупая.
Я бы, кстати, тоже не отказался позвонить.
— Сам ты глупый, — ворчит себе под нос девчонка.
Я усмехаюсь и пытаюсь припомнить местность у ворот. Кажется, я знаю способ, как попасть за ограду.
Мы выбираемся из-под трибун, осматриваемся, никого поблизости не видим, и я киваю:
— Не отставай.
Я веду Еву тем же путём, которым нас сюда вёл куратор, и вскоре мы добираемся до леса, а после и до ограды. Сейчас здесь никого нет, и ворота, конечно же, закрыты. Иду вдоль кованого ограждения, Ева след-в-след шагает за мной, и останавливаюсь я у раскидистого дуба. Одна из его крепких на вид веток удачно для нас перегибается через ограду.
Я поворачиваюсь к Еве и интересуюсь:
— По деревьям лазить умеешь?
— Ещё бы! — фыркает она, взглядом исследуя дерево. — Но... Как мы обратно вернёмся?
— Найдём такое же дерево с другой стороны.
Ева кивает и начинает улыбаться. Предвкушающее. Радостно. Словно впереди нас ждут долгожданные приключения.
И так она мило выглядит в этот момент, что я и сам улыбаюсь, как идиот.
Не представляю, как девчонка умудрилась сохранить свою жизнерадостность в тех условиях, в которых ей приходилось жить.
Я реально готов ей восхищаться...
— Я первый, — с трудом отрываю я от неё глаза и подхожу к стволу дерева.
Цепляюсь пальцами за основание веток, упираюсь ногой в ствол и подтягиваю себя выше. Теперь у ног есть опора, и я лезу дальше, пока не добираюсь до нужной ветки. Смотрю вниз, на Еву, и улыбаюсь — девчонка тоже приступила к подъёму, забавно высунув изо рта кончик языка.
Цепляясь для баланса за ветки потоньше, я осторожно ступаю по широкой ветке, миную ограду и присаживаюсь, чтобы обхватить ветку руками и в следующее мгновение повиснуть на них. До земли меньше двух метров, я расцепляю пальцы и лечу вниз, ловко приземляясь. В пятки ударяет ток от столкновения и проходит по икрам, но я не обращаю на это неудобство внимания и быстро поднимаюсь, чтобы посмотреть, как справляется Ева.
А справляется она даже быстрее меня, не прилагая видимых усилий. Возможно, лазать по деревьям ей доводилось гораздо больше, чем мне.
Через полминуты Ева виснет на руках, как я недавно, и я готовлюсь её поймать:
— Прыгай.
И она прыгает прямо ко мне в объятия.
Сегодня я уже держал её в своих руках, но сейчас это ощущается острее. Может быть, потому что рядом никого нет, и она не пытается вырваться, чтобы кому-нибудь врезать. Да и выглядит она счастливой, что делает её безумно красивой...
— Пойдём скорей, — нетерпеливо высвобождается девчонка из моих рук.
Похоже, этот момент заметил я один.
А Ева... Ева хочет найти телефон и позвонить брату, только это её сейчас и беспокоит.
Я против воли начинаю ощущать себя тем, кого просто используют. Неприятное чувство, противно скребущее грудную клетку изнутри. Неприятное и, к сожалению, хорошо знакомое.
Но Ева не моя мать, она мне ничего не должна, и потом, я сам вызвался помочь.
Ровняюсь с девчонкой и через минуту интересуюсь:
— Какого это — быть старшей сестрой?
Ева весело хмурится и спрашивает в ответ:
— Ты единственный ребёнок в семье?
— Пока да, — с досадой морщусь я.
— Пока?
— За пару недель, как я попал сюда, меня «обрадовали» тем, что у отца скоро появится ещё один ребёнок.
— Да? Это же здорово! — улыбается Ева.
— Его облапошили, — злорадно комментирую я, стараясь не злиться на радость Евы. — Любовница отца старше меня на пару лет. Я уверен, что она залетела от него специально, и у неё, кстати, всё вышло — теперь он женится на ней. Дебил.
— Считаешь, они не любят друг друга? — осторожно спрашивает Ева.
— Считаю, что мой отец в принципе не знает, что такое любовь.
— А ты?
— Что я?
— Знаешь? Что такое любовь?
— Я любил маму...
— Память о ней, — тихо замечает девчонка. — Это немного разные вещи. Какие у вас с ней отношения сейчас?
— Это не твоё дело, — бросаю я, отворачиваясь.
Зря я затеял этот разговор. Ситуация дома злит до сих пор, хоть я уже и поплатился за это, попав сюда. Да и с чего я решил, что Ева может меня понять? Она не жила моей жизнью. Не умоляла отца помочь своей матери и не получала вместо помощи сообщение о том, что великовозрастный идиот вскоре женится на малолетке, которая ждёт от него ребёнка.
Для отца это шанс создать новую семью и наконец избавиться от старой.
Ненавижу его.
— Это ответственность, — тихо говорит Ева. — Быть старшей сестрой. Нужно быть хорошим примером, заботиться и помогать. Постоянно думать о том, чтобы он был сыт, согрет и хоть чуточку, но счастлив. — Она поднимает глаза на меня и улыбается немного печально: — Но у тебя всё будет по-другому. Нет, было бы отлично, если бы ты подавал хороший пример, но о многих вещах, о которых думала я, тебе думать не обязательно. На самом деле, Никит, иметь младшего брата или сестру — круто. Это совместные игры, приключения. Это та любовь, которую необязательно заслуживать. Она условная, как рефлекс, понимаешь? А сколько радости приносит этот маленький человечек! Я до сих пор с улыбкой вспоминаю, как косолапый Ромка, хохоча, пытался от меня убегать — играли в догонялки.
Ева улыбается, словно вернулась назад во времени и видит перед собой ещё совсем маленького братика. И всего на секунду, не больше, но невыносимо захотелось испытать что-нибудь подобное.
— Спасибо, что рассказала, — усмехаюсь я с долью грусти.
Ева вдруг останавливается, смотрит на меня прямо и
