в колёса, только играя тем самым нам на руку.
Еве это в какой-то момент надоедает, и она выбирает другую тактику — ошивается поближе к своим воротам и почти мастерски отбивает мячи, которые должен отбивать вратарь.
Но мы всё равно ведём со счётом пять-два.
Под конец игры ситуация меняется. Соперникам как-то удаётся прорваться на нашу половину поля, мяч ведёт Агеев. Я ускоряюсь, скидывая с себя хвосты в лице Терёхина и Безрукова. Ева тоже оказывается поблизости. Она открыта, но Агеев специально не желает этого замечать. Я умудряюсь перехватить у него мяч, и парень психует. Ревёт, а затем догоняет и пихает меня руками в спину. Я не ожидаю такого манёвра, потому лечу в траву, но тут же поднимаюсь с желанием хорошенько врезать этому козлу по морде.
Но раньше меня на парня налетает... Ева.
Девчонка толкает его ладошками в грудь и кричит:
— Ты достал, придурок! Я была открыта! Какого хрена ты всю игру не даёшь мне играть?!
— Ребята, без ссор! — спешит к нам куратор.
А возле меня оказывается Таня:
— Ты как, Никит? В порядке?
— Нормально, — отмахиваюсь я от неё.
Бросаюсь к ребятам, отодвигаю Еву и хватаю Агеева за грудки:
— Тяжело быть бараном, да?
— Пошёл ты!
— Это ты сейчас пойдёшь куда подальше! — влезает Ева между нами в попытке вновь его ударить. Приходится отпустить этого урода, чтобы перехватить девчонку и не дать ей подраться.
— Прекратите немедленно! — кричит Станислав Викторович, перехватывая Агеева за плечо, чтобы тот не кинулся на нас с Евой. — Всё! Не умеете себя вести достойно, значит, игра закончена! Возвращайтесь в корпус!
Большинство ребят, догадываюсь, что с некоторым облегчением повинуются и идут к выходу с поля. Остаются: Агеев в руках куратора, Ева — в моих, Стас и совсем неожиданно — Таня.
— Влад, — обращается Станислав Викторович к Агееву. — Нечестная игра тебя не красит, а физическая грубость будет наказана. Ещё не знаю как, но придумаю. Громов, отпусти Королёву! Эльвира, от тебя я и вовсе не ожидал агрессии.
— Он вёл себя, как...
— Довольно! Тебе я тоже придумаю наказание, — перебивает возмущение Евы куратор и обращается ко всем: — Я уже говорил вам, что вы должны найти способ мирно общаться! А вы только и делаете, что находите новые причины конфликтовать!
— Научите некоторых всерьёз воспринимать девчонок, и всё будет нормально, — с сарказмом предлагает Ева и, наконец вырвавшись из моих рук, уходит.
— Эль! — кидается за ней Безруков.
— Не ходи за мной, Стас! — психует она и переходит на бег.
Тот топорно останавливается, готовый, кажется, исполнять любое её указание, и потерянно разворачивается лицом к нам. Я усмехаюсь и иду мимо него. За Евой, да. Потому что я, в отличие от Стаса, исполнять её указания не собираюсь.
— Живо все в корпус! — командует за моей спиной куратор.
Да, обязательно.
На выходе Ева воровато огладывается, видит меня, хмурится, но всё равно ныряет под трибуны. Тоже смотрю себе за плечо и, выбрав удачный момент, ныряю вслед за девчонкой. Склонившись, чтобы не удариться головой о потолок, я догоняю Еву только за поворотом, и то, потому что она останавливается и садится прямо на землю.
— Разве не дошло, что я хотела побыть одна? — бросает она, отворачиваясь в сторону.
— Забыла? Мне на всё плевать, — усмехаюсь я, присаживаясь напротив неё.
Ева тоже усмехается, но с ноткой обречённости, молчит пару минут, затем смотрит на меня.
— Надо было всё же врезать этому придурку.
— Врезал бы, но ты сбила меня с толку, — смеюсь я.
— Заметил, что он всю игру мешал мне? — раздражённо отбрасывает она камешек, который до этого подняла с земли и вертела в пальцах. — А я ведь предлагала Стасу брать Таню.
— Трудно было не заметить.
— Тоже считаешь, что я не должна играть? — смотрит она на меня с вызовом.
— Ты хороша в защите, — отвечаю я честно. — Бегаешь быстро, бьёшь метко. Один из двух голов был твой, я помню, так что и в нападении ты будешь хороша. Но если хочешь услышать моё мнение...
— Ой, давай без этих таинственных пауз! — летит в меня очередной подобранный ею с земли камушек. — Говори уже.
Я смеюсь, тоже подхватываю с земли камушек и, подбросив его для начала у себя на руке, запускаю в неё:
— Твоё призвание — вратарь.
— Шутишь? — легко перехватывает она мой снаряд и смотрит на меня скептически.
Я бросаю выразительный взгляд на то, что у неё в руке и говорю серьёзно:
— Ты маленькая и юркая, и отлично чувствуешь мяч — траекторию удара, силу и так далее. Сама вспомни, как только ты психанула на Агеева, мне не удалось забить ни одного следующего гола, потому что ты постоянно отбивала мой мяч.
— Это да, — задумчиво разглядывает она камешек. — Назло. И Агееву, и тебе.
— Ты была бы отличным вратарём, Ева.
Она поднимает на меня глаза, долго всматривается, словно что-то решает, затем вздыхает и кивает:
— Спасибо, Никит.
Некоторое время мы молчим, вслушиваясь в свист ветра в щелях, но вот Ева начинает ерзать на месте, вроде как, усаживаясь поудобнее, и я сужаю на неё глаза. Мол, что это у тебя на уме? Она коротко смотрит на меня, цепляет пальцами шнурок кеда, набирает в грудь воздуха и выпаливает на одном дыхании:
— Ты сказал, что теперь между нами всё изменилось. Это значит, что я могу тебе доверять?
— Можешь, — киваю я без раздумий.
Более того, я хочу, чтобы она мне доверяла.
— Сегодня в лесу... Я хотела позвонить, — встречается она со мной глазами. — Брату. Это важно, потому что он там один с... В общем, эти уроды помешали мне, и я... я выронила телефон. А теперь не знаю, как его вернуть. Может, у тебя будут идеи?
— Выронила? И оставила там?
— Ну да... У меня же не
