сейчас живу с Джанной?
- Мне плохо. Тебе мало?
- Честно? Да, мало. А если бы это был мальчик, и он бы тебе не понравился, я бы тоже должна была немедленно его бросить?
- Не передергивай. Она не мальчик, просто похожа.
- Не похожа, вообще-то. Так что, я должна кого угодно бросить, если тебе не понравится?
Мама выдержала недолгую паузу, и я знала, почему. Сама-то она вышла за отца вопреки воле своих родителей. И ни разу об этом не жалела, по крайней мере, вслух. Но я подозревала, что и мысленно тоже - никогда.
- Глена, ты ведь помнишь, что она зельевар? - неожиданно сменила тему мама. - Ты не думаешь, что она могла чем-то тебя опоить?
Вот тут с моих пальцев полетели уже не холодные, а самые настоящие обжигающие искры.
20. Обратно
Я открываю глаза. Открываю. Открываю. Изо всех сил стараюсь открыть. И у меня наконец-то получается. Хватит трепаться с Даном на берегу реки, мне не это нужно. Мне нужно вывести его оттуда, а все проблемы будем решать здесь, на этой стороне. На нашей. На Другую — успеем еще, и хорошо бы, чтобы не скоро. И не сюда.
Я открываю глаза, вижу Пятихолмье, холодную темную реку, снова замок, снова реку... нет, так не пойдет. Я закрываю глаза.
- Дан, перестань сопротивляться, перед жизнью не надышишься. Давай возвращайся. Ты обещал.
- Ты такая милая, Глена, - вздыхает он. - Ты хоть представляешь, как это больно? Стоит мне туда высунуться, я отрубаюсь от боли, и вот я снова здесь. И ты, похоже, застряла вместе со мной. Ну что, тебе все еще нравится твоя обалденная идея вытащить меня через брачные узы? Мне вот - совершенно нет. Может быть, все-таки попробуем развестись?
- Обойдешься, - отрезаю я. Мне становится страшно. Я совсем не хочу застрять здесь навсегда, я там, при жизни, еще с Джанной не договорила! - Есть идеи, как уменьшить боль?
- Ну, например, я могу отдать тебе половину, - так ехидно говорит Дан, что совершенно очевидно, что он это не всерьез. Не знаю уж, почему.
- Четверть, - твердо говорю я.
- Что?
- Не больше четверти. Ты маг или что? Сам свою боль терпи, но с четвертью могу помочь.
Дан некоторое время просто молча смотрит на меня. То ли действительно не ожидал такого ответа, то ли просто тянет время.
- Глена, а скажи пожалуйста, тебя когда-нибудь на ментальные недуги проверяли?
- Нет, с чего бы?
- А я бы проверил.
- Выживешь — попробуй, проверь. Давай сюда свою четверть боли и возвращаемся.
Я храбрюсь, конечно. Терпеть не могу ранения. На практикумах по боевке всякое случалось, такое, чего случаться в норме не должно, но на то она и учеба, чтобы все ошибки и просчеты сделать под контролем специалистов. Я почти не ошибалась (ну или ладно, скорее всего, мне за ошибки ни разу не мстили, поэтому я благополучно забыла свои промахи), а вот противники — бывало, не рассчитывали. В общем, у меня есть опыт, я знаю, что такое пробитое сосулькой плечо, сломанное ребро и разорвавшееся в полуметре взрывное. Знаю, да. Но это вовсе не значит, что я горю желанием это повторить. И я с ужасом жду, когда «оно начнется». А оно все не начинается.
- Ну? - наконец говорю я.
- Ну, давай попробуем, - отвечает Дан. - Здесь боли нет, она вернется там. Попробуй снова выйти туда, там и узнаем...
Я открываю глаза. Я вижу Пятихолмье. И почти сразу оно подергивается темной кровавой дымкой, потому что на такую боль я не рассчитывала. Он что, решил мне отдать вообще всё? Или это та самая четверть? Если так, то что у него за чувствительность такая, что от одной его раны у меня как будто весь мир болит?
- Держи меня, - сдавленно бросаю я идущему рядом Яру и вцепляюсь в его локоть. Вцепилась бы без предупреждения — скорее всего, получила бы, с боевиками так нельзя.
- Ты чего? - он тут же подхватывает меня и начинает вести. Так немного легче, хотя болит все равно жутко.
- Пытаюсь сделать, чтобы мы его донесли.
- Ого, непротокольные таланты! - ухмыляется было он, но тут же переключается: - Что, совсем плохо?
Мне хочется сказать что-нибудь длинное и ядовитое. Мол, посмотри на меня и сам подумай. Мол, нет, я просто так решила повыделываться. Мол, нет, пуля в живот - обычное дело так-то, какие могут быть проблемы. Но все мои силы уходят на то, чтобы оставаться в сознании, не уплывать обратно. А еще мне не хватает дыхания, поэтому фразы получаются рубленными.
- Плохо, - выдыхаю я. - Держи меня. Пожалуйста. Не отпускай. Упаду. И говори.
- Что?
- Что угодно. Чтобы не вырубилась.
Мои пальцы по-прежнему немеют. Я вытащила Дана с Другой стороны, он не умер и не умирает прямо сейчас, просто без сознания, но сил и здоровья я ему прибавить не могу. Ему плохо, пусть и не так больно, как мне - без сознания, должно быть, полегче, - и в любой
