по-кошачьи говорит: «Мяу, говорит, доброе утро, Кэти». (Кошку звали «Кетеван», но она отзывалась на «Кэти»).
Кошка глаза вытаращила, говорит: «Мяу-мяу», что значит «Приснится же такое!».
Мудрец ей: «Давно хочу тебя спросить. Почему ты по полдня спишь, какие видишь сны?».
«Странные, - отвечает Кэти. – Вообще-то я тигрица, живу на воле, все в джунглях меня боятся, а сны всегда вижу одни и те же. Что я маленькая и живу на подоконнике у чудака с белой бородой. Теперь вот еще приснилось, что он со мной разговаривает!».
Так выпьем за то, чтобы не путать сны с реальностью и всегда знать, что происходит на самом деле, а что нам только кажется.
За это – до дна!
Выбор продолжения:
Вы прочитали ветвь повествования для выбора собачье чутье. Хотите сделать шаг назад и прочитать вариант концовки для выбора совиная мудрость?
Откройте оглавление и перейдите на главу Тост третий. Или гадюка?
Или, может быть, вы хотите сделать два шага назад и прочитать как развивались события на Синей половине?
Откройте оглавление и перейдите на главу Тост второй. На Синей половине.
Или даже начать с самого начала и прочитать версию истории от Арона Бразинского?
Откройте оглавление и перейдите на главу Жабе с Басё. Повесть-машаль.
Жабе с Басё
Повесть-машаль
МАШАЛЬ ПЕРВЫЙ
Красивый господин
Я вам сказал, что ко мне обращаются за хорошим советом, но не стал говорить «в мудреном деле», ибо это и так понятно. Кто станет платить три рубля – а меньше я не беру – за совет в простом деле?
А еще люди знают, что доверить Арону Бразинскому секрет - все равно, что закопать его в землю, и даже лучше, потому что земля иногда отдает сокрытое, а я – никогда и ни за что. Э-э, если бы я взял лопату и стал выкапывать все секреты, которые во мне зарыты, город Брест-Литовск разлетелся бы на куски, как пороховой погреб!
Если б вы только знали, какие люди и с какими заботами обращались за помощью к Арону Бразинскому, вы бы ахнули. Но я молчу и буду молчать. Вот почему моя семья, слава б-гу, живет в добром достатке и по субботам имеет в бульоне курицу. Конечно, я не Бродский и не Высоцкий, но когда моя дочь Мариам войдет в возраст, я смогу дать за ней приданое, которого не будет стыдно.
Вы спросите: «А как же ты собираешься рассказывать нам про удивительные и страшные события? Или они не секретные?». «Какие же они секретные, если про них даже в губернской газете написано», - отвечу вам я. Да только я знаю побольше ихних репортеров, потому что видел всё собственными глазами. И не только видел…
Но, как говорится в священной книге, «Не уподобляйся собаке, что пытается ухватить себя за хвост». Начну не с хвоста, то есть не с конца, а с начала.
Вы все, конечно, знаете фирму «Горалик», что торгует тканями и готовым платьем. У них большой магазин на Ново-Бульварной улице, лавка в Высоко-Литовске и еще одна в Новогрудске, да склады, да пошивочная мастерская, да лоскутный промысел. Это такая семья! Настоящие миллионщики – в банке у них тыщ пятьдесят денег или даже сто.
И вот в шаббат, рано утром, прибегает ко мне Ханан Стефанович, старший приказчик Гораликов. Весь бледный и трясется, будто чахоточный при последнем издыхании.
«Беда у нас, реб Арон! Хозяин помер!».
Хозяин – это Либер Горалик, про которого я скажу только, что без него на этом свете стало лучше, а на том хуже, и больше ничего говорить не буду, потому что человек помер и надо иметь такт.
Выслушав Ханана, я сначала подумал: «Туда Либеру и дорога», а вслух сказал: «Ай-я-яй, какое горе!».
«Это еще не горе, это еще пол-горя, даже треть горя, - причитает Ханан Стефанович. – Вторая треть – что Либера убили! А третья – неизвестно кто убил!».
«Почему же, говорю, уважаемый, вы прибежали ко мне, а не в полицию?». Но сам-то уже сообразил почему. Если убил неизвестно кто, значит будет следствие. Я люблю книжки про сыщиков читать, но у нас в Брест-Литовске вместо Ната Пинкертона и Шерлока Холмса полицейский пристав Колюбакин. И если Колюбакин начнет следствие в богатом еврейском доме, то этот дом очень скоро перестанет быть богатым - такой это Колюбакин.
«И вы хотите, чтобы преступника нашел я, пока полиция не узнала об убийстве» - не спрашиваю, а говорю я, потому что зачем спрашивать если и так понятно.
Среди секретных дел, по которым ко мне обращаются евреи города Брест-Литовска, бывают и злодейские, в которые незачем пускать русскую полицию. Я же говорю, я книжки про сыщиков читаю, я много чего оттуда узнал. И как улики собирать, и как свидетелей допрашивать. В прошлом году я прославился на весь уезд, когда нашел похищенную дочь резника Мееровича. Похитители потребовали за нее выкуп в тысячу рублей, угрожая оттяпать бедной девушке уши, и в знак серьезности своих намерений уже прислали отцу ее обрезанные волосы.
Меерович сказал мне: «Верните мою дочь. Если с ушами – я вам дам пятьсот рублей, если без – сто».
И я нашел Малку Меерович не только с ушами, но и с Шмуликом Левинзоном. Они решили убежать в Варшаву, потому что резник никогда бы не выдал дочку за подмастерье портного. Тысяча рублей молодым была нужна на новую жизнь, а волосы Малка сама себе отрезала, потому что в Варшаве модные девушки с косами не ходят.
Денег мне, правда, резник не дал. Сказал: «Раз похищения не было, не за что и платить». Зато люди на улице показывали на меня пальцем и говорили: «Вон идет Арон Бразинский, тот самый, который нашел непутевую дочку резника».
Так что Ханан Стефанович неспроста прибежал в субботнее утро именно ко мне.
Кричит: «Нужно поскорей раскрыть это ужасное злодейство и сообщить в полицию, кто убийца! В субботу пристав парится в бане, к нему все равно не сунешься. В воскресенье у гоев выходной, но не позднее, чем в понедельник утром надо
