бешено бьется бледно-голубая жилка. А еще лучше сжал бы ее сиськи. Они стали еще больше с момента нашей последней встречи. А потом загнул бы ее прямо здесь на рабочем столе и отодрал бы хорошенько, да так, что ушла бы отсюда враскорячку. Будет знать, как брызгаться какой-то хренью, от которой у меня мозг уплывает в штаны. А я ведь никого не трахаю на работе. Это мой принцип. Но ее запах плавит мозги и хочется забить и на принципы, и на все остальное.
— Мне кажется, эта работа не для меня, — она положила ручку на стол. — Я пойду? — она красноречиво посмотрела на мои руки, но убирать я их не собирался.
Так быстро сдалась? Это даже не интересно. Мне вдруг захотелось, чтобы она осталась. Чтобы я каждый день ее жизни превращал в ад. Я отплачу ей за свои обманутые надежды, за бессонные ночи, что я как школьник дрочил на ее «светлый образ», за испорченный секс, когда в самом разгаре я вдруг видел ее в других женщинах. Да я чуть импотентом из-за нее не стал. Феечка? Черта-с-два! Ведьма! Самая настоящая ведьма!
— Тест на стрессоустойчивость провален, — печально заключил я и вернулся на свое место. Развалившись в кресле, я взял со стола карандаш и стал крутить его в пальцах. — Но за вас просил очень дорогой мне человек. Так что я готов дать вам шанс. Здесь очень хорошая зарплата, — я назвал зарплату моего секретаря, накинув к сумме еще двадцать процентов, чтобы у Кати была мотивация терпеть мудака-начальника, — поэтому и требования к сотрудникам соответствующие. Вас устраивает зарплата?
— Д-да, — промямлила она.
Рыбка проглотила наживку. Я хищно улыбнулся. Теперь ты в моей власти, Катенька. И я буду упиваться каждой твоей эмоцией, каждой слезинкой. Я стану твоим инквизитором, ведьма! Стану твоим палачом!
— Но у меня есть условие. Никаких разговоров о вашем ребенке, садиках, больничных, утренниках, ветрянках, никаких фотографий на столе, никаких детских проблем. Мать вы дома. А здесь вы — мой помощник.
Она кивнула.
— Не слышу ваш ответ.
— Я принимаю ваше условие.
— Идите, изучайте содержимое шкафа и стола в приемной, вся нужная информация там имеется. Найдите ежедневник Людмилы, посмотрите, как она вела записи. И еще… Мне нужны данные о всех ваших соцсетях. Как вы уже поняли, у нас строгие требования к моральному облику сотрудников.
Когда она уже была в дверях, я окликнул ее:
— Вы принесли мне холодный кофе. В следующий раз потрудитесь принести его таким, каким он должен быть.
Глава 29
— Как все прошло? — прямо с порога, не дожидаясь, пока разденусь-разуюсь, спросила мама.
— Чё купила? — поднял на меня голубые глазенки сын, дергая за рукав пальто.
— Все хорошо, — успокоила маму и протянула сыну имбирный пряник в форме ежика.
Даня сразу вцепился в гостинец и убежал в свою комнату. Он обожает имбирные пряники ручной работы. Каждый раз покупаю ему новую фигурку, и он сначала играет, а потом мы развязываем цветную ленточку, снимаем прозрачный пакетик, и игрушка волшебным образом превращается в лакомство.
— Пойдем на кухню, за чаем все расскажешь. Знаешь, а я ведь целый день держала за тебя пальцы крестом. Видишь, не зря!
Конечно, в это мне верилось слабо, но я чмокнула маму в щеку:
— Если бы не ты, меня бы туда не приняли.
— Вера Ивановна звонила. Тебя она не стала беспокоить, чтоб от работы не отрывать. А мне все уши прожужжала. Все пыталась выяснить, понравилось тебе или нет. Ты голодная, наверное? Давай я супу разогрею?
— Я не хочу есть, на работе перехватила, — соврала я. — А тебе домой не пора? Дядя Гера тебя не потерял еще?
Мама махнула рукой:
— Ничего, подождет немного, — она разлила по чашкам чай и придвинула ко мне вазочку с печеньем. — Ты рассказывай, рассказывай, как первый день?
— Неплохо, — уклончиво ответила я.
— И это все?
— А что еще я могу сказать? Пока еще не совсем поняла, что от меня требуется. Мне толком никто ничего не объяснил. Самой разбираться приходится.
— Ну это всегда так на новом месте. Скоро втянешься. А как тебе начальник?
Я неопределенно пожала плечами.
— Вера Ивановна говорила, что он молодой и красивый, — мама с надеждой посмотрела на меня.
Мне не хотелось жестоко развеивать ее радужные представления, но я не сдержалась и фыркнула:
— Откуда у нее такие сведения? Наверное, подруга ей сыночка своего нахваливала. А для каждой матери ее ребенок молодой и красивый, даже если ему далеко за сорок и у него лысина на полголовы.
Мама прикрыла рот ладошкой и округлила глаза:
— Он лысый? — с разочарованием выдохнула она.
— А у тебя на него какие-то планы? — я подозрительно прищурилась.
Мама заметно скисла:
— Ну, может он человек хороший. Внешность ведь не главное.
— Мама, ты говоришь странные вещи. Какая разница, как выглядит мой начальник?
— Ну, Вера Ивановна сказала, что он неженатый, — нехотя призналась она.
— И что с того?
Я уже поняла, к чему она клонит.
— Да ничего, брось. Просто подумала, что ты столько лет одна, а вдруг срастется. Вдруг понравитесь друг другу.
— Мама!
— Что «мама»? Это, между прочим, нормальное желание. Все матери хотят этого.
— Все матери хотят внуков понянчить, — огрызнулась я. — У тебя есть Данечка. На этом мои полномочия — всё! — и примирительно добавила: — Каким бы Виктор Степанович молодым и красивым не был, я за него замуж никогда не выйду.
— П-почему? — с какой-то детской обидой проговорила мама.
«Потому что он наглухо отбитый», — подумалось мне.
— Потому что для того, чтобы жениться люди должны нравиться друг другу, как минимум.
— А он тебе совсем не…?
— А он мой начальник. Я на работу устраиваюсь, чтобы деньги зарабатывать, а не для того, чтобы личную жизнь устраивать.
— Ну, одно другому не мешает, — мама опять приободрилась.
— Мам, у нас здесь не шоу «Давай поженимся», может, сбавишь обороты?
— О, точно, нужно найти контакты и отправить твою анкетку. Три жениха на выбор дают. Может, путевый попадется?
— Мам!
— Шучу я, шучу!
Мама ушла, только поняв, что расколоть меня ей не удастся. Уже, наверное, с Верой Ивановной и женить меня успели, пока болтали по телефону.
Искупав Даню и уложив его спать, я легла на кровать и взяла телефон.
Три пропущенных от Ленки и сообщение в мессенджере:
«Ты жива вообще? Он тебя не сожрал?»
Набрала ей ответ, уверенная в том, что она прочтет его только утром. Время позднее. Ленка, наверное, уже десятый сон видит.
«Не сожрал. Но хотел»
Она сразу
