хочешь, чтобы я заменил тебя кем- нибудь на пару дней?
— Нет… думаю, я сам должен довести дело до конца.
— Ладно. Но если завтра вечером ты будешь выглядеть таким же расстроенным, я перепоручу это Охриду.
— Я бы не стал. Он выглядит хуже меня… если можно в такое поверить. Давайте выпьем немного прохладного критского вина.
— Оно должно помочь.
Ужин прошёл более или менее нормально. Проб хотел получить подробный отчёт о проделанных действиях. Поначалу Тимос не хотел описывать, как тексты кричали и проклинали. Однако, как и всегда, из него постепенно выуживали информацию. Епископ, сложив руки на пухлом животике, обладал удивительным умением ухватиться за какой-либо странный аспект и, ловко используя его, подтягивать к нему один факт за другим, пока не складывалась полная картина.
— Звучит ужасно. Пожалуй, мне стоит отправить солдатам бочонок хорошего вина… что скажешь?
— Скажу, что мальчишки будут благодарны. Хотя, судя по всему, единственное, что могло бы заставить их чувствовать себя лучше, — это собственные матери.
— Бедные ребята, они действительно слишком молоды, не так ли?
Тимос пожал плечами.
— Такова система. Человек не станет полноправным гражданином государства, пока не выполнит перед ним свой долг — так было и будет.
— Знаю. Но всё равно как-то не по себе.
Вскоре Тимос вернулся в свои покои. Там он провёл бесплодный час, пытаясь убедить книгу открыть обложку. Просьбы, мольбы, уговоры — ничего не помогало. В конце концов, разозлившись и разочаровавшись, Тимос осушил кувшин вина, который прислал ему Проб, а после погрузился в пьяный сон.
Следующий день оказался хуже предыдущего. если подобное вообще возможно. К полудню Тимосу стало так худо — от жары, похмелья, досады и злости, — что Охриду пришлось взять командование на себя и приказать тому вернуться в резиденцию епископа.
— Да, да, ты прав. Мне следует немного отдохнуть. Завтра я буду в порядке.
— Я уверен в этом. Не волнуйся. Я прослежу, чтобы всё делалось должным образом.
— В жаловании будут дополнительные солиды… всем вам. Обещаю.
Освободившись от повинности по сожжению текстов, Тимос безбородым юнцом помчался на свидание. Ему даже стало интересно, являются ли уничтожаемые рукописи друзьями его книги.
А если она не простит. не извинит за то, что он бросил её прошлым вечером? Подходя к своим покоям, Тимос замедлил шаг, а сердце гулко билось в груди. За порогом приветственно мерцал великолепный фиолетовый свет.
Накрепко заперев за собой дверь, Тимос посмотрел на прекрасное создание, возлежащее на кровати, укрытой белым полотном, и приглушённо светящееся. Воздух полнился чудесными запахами: сирени и фиалок, гиацинтов и роз. От ароматов, тяжёлых и мускусных, кружилась голова. Упав на колени, Тимос обнял книгу, словно возлюбленную, и потёрся щекой о мягкий кожаный переплёт.
— Прости меня, — прошептал он.
Всё в порядке. Ты вернулся. Я прощаю тебя. Теперь открой меня.
Тимос повиновался, перелистывая страницы, наполненные поразительной красотой: сияющими изображениями ужасных демонов, прекрасных дев, далёких невиданных городов, каллиграфией странной формы — не греческой и не латинской, — руническими символами… Что всё это может значить?
Летели часы. Тимос не чувствовал ни голода, ни жажды. Глубоко погрузившись в магию страниц, он едва слышал неоднократный настойчивый стук Оскара. Бежало время. Тимос уверовал, что все тайны вселенной заключены в этом необыкновенном томе… и нужна лишь смелость для того, чтобы ими овладеть.
Возлюбленная вела его за собой, и голос её теперь не всегда казался таким сладким. Когда Тимос умолял об отдыхе, она шипела, что он слабак.
Минул остаток дня, и наступил вечер. Тимос не выходил из своих покоев и не отвечал на какие-либо попытки вызвать его. Епископ был обеспокоен… более чем обеспокоен. Он понимал, что-то здесь не так. Первым делом Проб расспросил Охрида, который только что завершил одиозную работу по поиску и сожжению запрещённых текстов. Епископ очень жалел его, однако старому вояке придётся повременить с ужином, пока не прояснится ситуация с Тимосом. История с книгой раскрылась сразу.
— …и ты утверждаешь, что он взял её с собой в мою резиденцию? Ты видел, как она горит?
— Нет, Ваше Преосвященство, я больше никогда её не видел.
— Это значит, что она у Тимоса. Спасибо тебе, мой славный воин. Теперь отправляйся отдыхать. Но сначала пришли мне четверых самых опытных солдат. Необходимо взглянуть на книгу. Боюсь, Тимоса придётся убеждать, чтобы он дал доступ к своему сокровищу.
— Я незамедлительно всё организую.
Ожидая солдат, Проб обдумывал свой следующий шаг. Поднявшись, чтобы подобающе одеться, он достал пурпурную ризу, расшитую гагатом. Её носили в самые мрачные часы после смерти Господа Иисуса. Проб призадумался над символизмом этого. Затем, положив пурпурное одеяние обратно в сундук, он облачился в великолепное зелёное, белое и золотое — цвета Утра Воскресения.
Если я собираюсь сразиться с дьяволом, то мне нужна магия сильнее смерти, чтобы его победить.
Как Проб и предполагал, Тимос не ответил на стук; из- за двери доносились лишь слабые стоны.
— Ломайте дверь, — приказал епископ солдатам. — Не входите в покои, пока я не позову.
Внутри он обнаружил Тимоса, который свернулся калачиком на полу и что-то бормотал. Рядом лежала старая книга, шипящая и изрыгающая радугу непристойных цветов. С храбростью, доступной только истинно невинным, Проб приблизился и стал изучать странные тексты.
— Что вы делаете? — простонал Тимос. — Вы же не умеете читать.
— Может, и не умею. Но я могу понять, что это за… мерзость.
— Да! — взвыл Тимос. — Это всё она! Вы поможете мне?!
— Возможно. Мы вместе должны отправиться в место, которое не видел ни один человек нашего мира.
— Там мы и умрём, — проскулил Тимос.
— Это предстоит выяснить. Где травы, подаренные тем северным шаманом, с которым мы познакомились много лет назад?
Тимос вяло поднял руку, указывая на полку над столом.
— Ну же. Возьми себя в руки; помоги мне. Я один не справлюсь.
Проб и трясущийся Тимос разожгли огонь в жаровне и стали, сверяясь со свитком шамана, отбирать из мешочков нужные травы в должном количестве. При этом книга чертыхалась и сквернословила. Когда всё было готово — Тимос слабо протестовал, — Проб перенёс на жаровню душистую кучку сушёных растений.
Епископ взял друга за дрожащую руку, потянул за собой и заставил склониться над дымом. Вместе они вдыхали горьковатый травяной аромат. Воздух вокруг них помутнел; пространство вращалось всё быстрее и быстрее, пока злая книга с истерическим смехом не поднялась в воздух и пещерная пустота образовавшейся воронки не поглотила их всех. Глубоко внизу громогласно гоготали духи, рождённые в бурлящем и клокочущем пламени. Падение казалось бесконечным.
Епископ с хрустом приземлился на пятую точку. Опрокинувшись
