тут как тут.
Моя дочь Микаэла постоянно приходила в школу Уолтон, как и в ту школу, где я работал раньше. Она с удовольствием хваталась за любую возможность потусоваться с папой. Когда она заканчивала начальную школу, то стала присоединяться к нам и считала здоровенных Зеленых Подростков своими старшими братьями и сестрами. Все до одного защищали ее и следили, чтобы никто не обидел дочку мистера Ритца. Мои ученики были нормальными ребятами в том возрасте, когда бушуют гормоны и агрессия – мальчики враждовали с кем-то, у девочек были свои драмы и трагедии, но все они дружно улыбались худенькой малышке с большим рюкзаком. И Микаэла улыбалась им в ответ.
Мы хорошо готовили свои зеленые проекты. Все до единого прилагали к ним руки. Микаэла копалась в земле наравне с остальными, счастливая, что ее приняли в компанию больших ребят. Она так усердно работала, что подавала пример остальным, и они тоже старались, чтобы не разочаровать малышку. И каждый раз, когда Зеленые Подростки заканчивали проект, они находили время, чтобы полюбоваться плодами своего труда. Мы многому научились, и результат получался отличный. Мы были одной семьей.
Микаэла, казалось, не замечала внешнего антуража своих коллег – всех этих пирсингов, татуировок и грубости, которые раздражали многих взрослых. К ее чести, она никогда не смотрела свысока ни на прежних шестиклассников, ни на нынешних старшеклассников, которые так и не научились читать. Кстати, сама Микаэла протоптала дорожку в соседнюю библиотеку на Седжвик-авеню. Она глотала книги, как мои ученики фастфуд, поп-культуру и все, что подбрасывали им средства массовой информации.
Еще совсем маленькой Микаэла поняла, что мои ученики столкнулись с трудностями, которых никогда не было в ее жизни. Один особенно выделяющийся парень с красной прядью в волосах вел себя весьма раскованно, всем своим видом показывая, что для него не существует авторитетов. Он очень удивлялся, когда я обращался к нему со словами «пожалуйста» и «спасибо». Моя дочь была первой, заметившей перемены в этом гражданине. «Он стал мягче, – сказала она мне. – Я думаю, он понял, что тебе действительно есть до него дело». Я наблюдал, как она работала в паре с другим парнем, у которого были большие проблемы с учебой. Ему на все требовалось больше времени, чем остальным. Но за пределами класса в его распоряжении было все время мира. «Ты лучше всех сажаешь семена!» – сказала ему Микаэла. Парень просиял.
Чтобы показать моим трудолюбивым ученикам, как может выглядеть облагороженный ландшафт, я организовал экскурсии в интересные места, например, в Вудлоун Семетри в Бронксе – историческое кладбище для богатых и знаменитых ньюйоркцев.
Для поддержания в порядке довольно большой территории, засаженной деревьями, требовалось немало профессиональных и хорошо оплачиваемых садовников. Ученики с огромным удивлением рассматривали могилы Майлса Дейвиса, Германа Мелвилла, Дюка Эллингтона, а также выживших пассажиров «Титаника». Урок ландшафтного дизайна превратился в экскурс в историю.
Это было также поводом задуматься о прожиточном минимуме. Проходя мимо великолепных обелисков и мавзолеев, построенных богатыми семьями, ребята делали собственные выводы о классах и социальной справедливости.
«Да уж, богатые получают лучшие места даже после смерти!» – заметил Франклин, и его одноклассники согласно кивали. Все эти впечатления складывались в осознание себя и интерес к миру.
Усилия Зеленых Подростков приносили все более ощутимые вознаграждения. Даже самые скептически настроенные ребята превратились в приверженцев нашей работы. Дети, которые никогда не добивались положительных результатов в классе, теперь могли видеть плоды своего труда. Они впервые почувствовали внутреннюю мотивацию. Теперь эти ребята трудились не за оценки и золотые «звездочки», и даже не за то, чтобы я одобрительно погладил их по голове. Они ставили собственные цели и старались идти до конца.
«Мистер Ритц говорил, что мы можем сделать нечто выдающееся для своего района, – вещал Кэлвин своим одноклассникам, а я случайно его подслушал. – Это правда. Что бы он ни придумал дальше, я буду участвовать».
Тяжелый труд пробуждает волчий аппетит. Я поддерживал в себе запасы горючего, регулярно наведываясь в ближайший фастфуд или в какую-нибудь забегаловку, которых было немало под железнодорожным мостом на Джером-авеню, рядом со школой Уолтон. Больше всего мне нравился надежный китайский магазинчик, где я часто покупал лапшу для тех учеников, которым не хватало денег на ланч. То же самое было в испанском ресторанчике, по вечерам превращавшемся в клуб. Я не понимал, почему ребята подкалывают меня, а потом выяснилось, что там находится популярный рынок проституток.
Автомат с шоколадками на углу был моей палочкой-выручалочкой во время утренних перемен.
Уличный торговец продавал бумажные стаканчики с замороженной кокосовой стружкой, заправленной вкусовыми добавками банана, вишни, манго и других фруктов, всех цветов радуги. Я не мог устоять перед этим лакомством. В трех кварталах от школы готовили жареных кур из всех уголков Соединенных Штатов. Здесь у меня был свой интерес: я решил попробовать курицу из каждого штата страны.
Я стремительно прибавлял в весе. На 100 килограммах мои футболки размера XL начали чувствительно сжимать шею. Вес прибывал по одному кило, и я ничего не замечал. Но прибавка была очевидной.
Эти ребята трудились не за оценки и золотые «звездочки», и даже не за то, чтобы я одобрительно погладил их по голове. Они ставили собственные цели и старались идти до конца.
У меня подскочило кровяное давление. Вместо изменений в питании или упражнений врач прописал мне лекарства. Я принимал столько таблеток, что в одно прекрасное утро перепутал их. Последнее, что я помню, – это как приехал в Уолтон, вместо того чтобы отвезти в школу Микаэлу. Я очнулся в машине «Скорой помощи», сжимая в руках телефон. Стало очевидно, что я больше не был жилистым баскетболистом. Я был слишком занят, чтобы заботиться о себе. Но даже отделение интенсивной терапии не убедило меня обратить внимание на свое здоровье.
Пока мы занимались озеленением, проблем в школе не убавилось. Коридоры были так переполнены, что ученики буквально протискивались мимо друг друга, чтобы перейти из одного класса в другой. Наполняемость здания доходила до 194 %. Это был какой-то товарный склад, а не школа. Я слышал, как студенты прокладывают себе путь в мой класс. Из коридора раздавалось: «Простите. Простите», – и так всю дорогу по лестнице между вторым и третьим этажами. Эта смесь была взрывоопасной: достаточно слегка удариться локтем, чтобы приличное «Простите» превращалось в «Пошел на…!».
И все же мы невооруженным взглядом видели колоссальный прогресс. Только в моем классе посещаемость увеличилась с 40 % до 90 %. Единственное общее собрание школы, организованное в том учебном году по инициативе префекта Бронкса,
