с источником света, нас сразу заметят, – вмешался Эфит. – Проход кажется узкий. Одним копьем можно остановить и прикончить пару десятков человек. А потом их трупы завалят выход и вообще не пройдешь.
– Я спущусь без света, – Джубал улыбался, стоя посреди комнаты.
Ветеран напрягся. Он не услышал, как паренек вошел внутрь, учитывая, что находящиеся у люка говорили вполголоса, настороженно прислушиваясь ко звукам внизу.
Скорпион юркнул к люку и резво спустился по лестнице, зажав в зубах кинжал. Союзники остались наверху, ожидая новостей. Джубал отлично видел в темноте. Ночное зрение, как обязательный атрибут хищника, досталось ему от отца.
Коридор уходил в сторону стоянки. Джубал почувствовал приятную прохладу и пробежал до его конца. Он вел в просторную темную комнату. Глиняные стены, потолок и пол. В углу, на каменном постаменте, догорало несколько свечей. Они окружали рисунок из песка. Песчинки вырисовывали человеческий лик, но жуткий, искаженный в гримасе боли и страдания. Над ним что-то шептал человек в черной рясе, приложив ладони к лицу.
Пляшущие по стенам огоньки слепили, а потому Джубал не мог рассмотреть комнату целиком, но заметил вдоль стены, за спиной незнакомца, какое-то движение. Скорпион осмотрел пол и убедился, что ничего не попадет под ноги. Зубы выпустили кинжал в левую руку, а правая нащупала второй. Подобравшись к стене, паренек замешкался. Три десятка обнаженных тел молча покачивались, упираясь лбами в твердую глину. Они словно находились в трансе. Караванщик прислушался к речам человека в рясе.
– Пожрать… умертвить… жизнь в не жизни… – повторял шепотом незнакомец. – Боль… очищает… отпускает…
Джубал осторожно подкрался сзади. Перекрестный удар кинжалами в горло, и противник не проронил бы ни звука, только прохрипел бы предсмертную песню. Паренек медленно развел руки и, случайно бросив взгляд через плечо шепчущего, заметил девушку. Ее приковали к каменным глыбам, которые сложили друг на друга в виде стены. Во рту несчастной виднелся деревянный кляп, который туго стягивал щеки кожаным шнурком. Она не могла говорить и тихонько постанывала от ужаса и осознания скорой и страшной смерти. Только цепи удерживали обмякшее тело вертикально.
Скорпион заколебался. Убить чернорясника, но стоящие у стен могли выйти из транса, тогда он точно не успеет спасти Гулю, а то и себя. В руках шепчущего возник нож с черной рукоятью, инкрустированной серебряными черепами. Времени на раздумья не оставалось. Лезвия кинжалов пронзили горло врага. Теплые алые струйки брызнули в стороны.
Джубал придержал тело, оглядываясь за спину. Он медленно и изящно уложил хрипящего на пол, будто укладывал на перину нежную любовницу. Грациозность паренек тоже унаследовал от отца, как и чувствительность к солнцу, хотя и намного притупленную.
Под глубоким капюшоном скрывалась женщина. Морщины густо покрывали ее бледное лицо, а на голом черепе виднелись неизвестные пареньку письмена, набитые черной тушью. Любопытство, конечно, подмывало получше всмотреться в символы, но стоящие у стены открыли глаза. Глина перед лицами озарилась сине-зеленым светом.
Привычным движением скорпион срезал с пояса убитой кошелек с монетами и нащупал ключ, висевший на кольце. Через секунду он уже отпирал кандалы. Мертвые повернулись и устремились к живым.
Наверху услышали знакомый рык нежити, и Ослябя дернулся к лестнице, но Эфит с трудом его удержал.
– Пусти! – орал паломник.
– Он либо бежит к нам, либо уже мертв! – ветеран, напряг все силы, но сумел оттолкнуть парня от края. Конечно его мало интересовала судьба Осляби, скорее страшил Джубал. Кто знает, что задумал этот мерзавец. Если он так легко подкрадывается к бывшим начеку людям, то что ему стоит умертвить спящих. Пусть уж лучше его прикончат мертвяки, а потом уже разберемся с тайнами.
Тем временем Джубал, стоя на постаменте, пнул в лоб подступившего к нему мертвеца. Труп сделал два шага назад и повалился на отстающих, на пару секунд задержав их. Этого времени хватило. Взвалив на плечи Гулю, которая, как на зло, потеряла сознание, скорпион спрыгнул на пол. Колени предательски подкосились, но парень устоял. Ходячие мертвецы повернулись, а караванщик уже бежал по коридору.
– Скоре-е-е! – послышался голос снизу.
Ослябя оттолкнул Эфита и шагнул в темноту, о чем пожалел. Высота оказалось больше, чем он прикидывал. Ноги пронзила боль. Позвоночник, на который и так давили кольчуга и шлем, отозвался болевым спазмом в области поясницы. К большой удаче кости и сухожилия выдержали. Паломник присел, стиснув зубы от резкой боли. Он выхватил меч и с ужасом обнаружил, что его длина не позволяла размахивать им в коридоре.
От идеи сражения пришлось отказаться, но скорпион и не собирался принимать бой. Спихнув девчонку более мускулистому союзнику, он спешно погнал его наверх, а сам юркнул обратно в темноту. Ослябя глянул ему в след и медленно пополз, прижимаясь к лестнице, так как одна рука удерживала на плече Гулю.
Джубал выигрывал время. Вдвоем, да еще и с тяжелой ношей они не успели бы подняться на безопасное расстояние. Кого-то могли ухватить за ногу и стащить вниз. Пришлось встретить нежить в середине узкого коридора и сделать несколько выпадов. Три мертвяка, упавшие после уколов кинжала, перегородили дорогу остальным. Напиравшие сзади спотыкались и падали, на них сверху налетали другие.
Ноги сковывала боль от ушиба, кольчуга давила вниз и стесняла и без того неловкие движения, а девушка так и норовила соскользнуть и улететь. Ослябя почувствовал, что не доползет. Из люка падал слабый свет. «Закат» – мелькнуло в голове. Вдруг показалась оскалившаяся голова Шалилуна. С его клыков капала слюна, ведь он висел вниз головой. Орк зацепил толстыми пальцами тело девушки и улетел обратно. Паломник обомлел и чуть не свалился. Снизу подталкивал Джубал, а под ним, воздев руки вверх, рычали мертвецы, озаряя коридор жутким сине-зеленым заревом.
Глава VI. Маховик раскручивается
Ночи становились холодными. Приближалось время сбора урожая и перегон скота с летних пастбищ. Дворяне предвкушали прибыль и предстоящие праздники, крестьяне – тяжелую работу в поле, а после – заботы по подготовке припасов к зиме. Так же предстояло запасти сено, сшить или обновить зимнюю одежду, подлатать хаты, хлева и разного рода инструмент. Зимой, как известно, время для изготовления предметов мебели, тканей и других поделок, которые можно продать и выплатить оброк помещику.
Эва дремала у костра, завернувшись в шерстяное одеяло. Дубовые ветки умиротворяюще потрескивали. Девушка вспоминала
