стряхнуть с себя.
Как жаль, что магией в виде таком пользоваться почти невозможно.
Его усилий хватит только для одного из них, и только один раз.
И Аркан выбрал её…
И глядя вдаль, на горизонт, подёрнутый сизой дымкой, на белые облака, на море, что казалось серым в этот странный зимний день, он… улыбался про себя.
Она подарила ему минуту осознания, минуту памяти о себе настоящем, а значит и возможность хотя бы раз, но призвать к себе магические силы.
«Моя…»
Арюшка встрепенулась, от чего снег спал с её плеч и головы. Подняла взгляд глаз, что цветом точно спелая вишня — цвета всё же были в этом однотонном месте, в её глазах всё ещё горело тепло — и увидела перед собой призрачный силуэт.
Он показался ей знакомым. Страха Аря не испытала, в том числе потому, что решила, будто это сон.
Черт лица разглядеть у неё не получалось, она заметила лишь отблеск тёмно-зелёных колдовских глаз, да сверкающие перстни на тонких, слишком тонких для них, изящных пальцах.
— Кан!
— Мне кажется… я полюбил тебя, Арюшка, — произнёс он, улыбаясь ей. — Живи.
ГЛАВА 24. Верный друг
На пятый день пути Милах решил отпустить свою лошадь. Чтобы не погибла в снегах от усталости или голода. Ехать верхом, всё равно выходило здесь не легче, чем идти пешком.
Первое время он находил следы Арюшки. Странные, заметённые снегом, совсем слабые, словно она каким-то образом шла, не утопая снегу, а скользя по нему невесомым ветерком.
Кое-где он сумел разглядеть пару огненных блестящих волосков, зацепившихся за ветви.
А как-то на стволе сосны Милах чудом заметил белый клок шерсти. Он не знал точно, так ли это, но решил, что это оставлено псом.
Но, вот странно, он в пути так долго, а самой Арюшки всё ещё не видит…
Отчаянье подступало к горлу душа Милаха в своих липких холодных объятиях. Куда она пропала? Куда направилась? Неужто в сторону великой горы? Глупая…
Магию ищет, не иначе.
И нашла, видимо, а то, как смогла уйти быстрее и дальше, чем он? Когда Милах даже на ночлег почти не останавливался. Когда спешил.
Нашла магию Арюшка, или сгинула от холода или диких зверей.
Но эти мысли Милах старательно гнал от себя.
Но откуда ему было знать, что пройдя по мосту меж миром людей и жителями Леса, для Арюшки шаг стал, не шаг, а миля? Точнее, время её отныне шло не так, как для самого Милаха или других людей. День за час, час за мгновение…
Кажется ей, что прожила там всего ночь и день, а на самом деле, как застыть могла в здесь и сейчас, так и неделю в мире людском пропустить.
Аря шла упрямо, взглядом прожигая гору за пеленой тумана и частоколом леса.
Милах так и не настиг бы её, не задержи Арюшку на пути страшное для неё препятствие — сломанный верёвочный мост. Уже настоящий, судя по всему, построенный некогда людьми.
И как бы Аря не ходила вокруг, натыкалась то на стену утёса, то на непроходимый бурелом. А у моста сгнившие редкие доски да канаты, которые тронь — рассыпятся в труху. А внизу глубокое ущелье, спустишься даже если, не навредив себе, то не поднимешься обратно. Особенно когда края его заледенели и каждый камень, корень деревьев или травинка, облачённая в лёд, кажется острым металлом.
Переночевав рядом с ним, разведя огонь, грея пальцы в тёплой шерсти пса, который нашёл её здесь и радостно принялся облизывать ей лицо, заставляя хозяйку смеяться, Арюшка оказалась перед выбором — идти или возвращаться домой.
Она поднялась на рассвете, почти не сомкнув за всю ночь глаз, глубоко вдохнула морозный воздух и оглянулась назад.
Пёс поднял на неё глаза и тоже ждал решения.
И когда Арюшка, со словами: «За тебя… И за брата», шагнула на серые, скользкие от льда доски и мост качнулся с тресканьем и стоном, пёс оглушительно залаял.
— Жди меня! — приказала Аря, добела пальцев сжимая канатные перила, и сделала ещё один шаг.
Но не успела она пройти хотя бы немного вперёд, под ногами её образовалась пропасть и Аря, даже не вскрикнув, сорвалась вниз.
И повисла над обрывом, чувствуя, как кто-то держит её за капюшон.
Пёс?
— Хватайся! Дай руку!
Милах…
Она взмахнула рукой неловко, случайно ударяя парня по лбу, запаниковав, забилась в воздухе, не в силах ухватиться за его руку. И неуклонно выскальзывая из своего тяжёлого плаща.
— Доверься мне, — прорычал Милах, пытаясь удержаться там, на обледенелом краю. — Просто подними руку, Аря!
— Не отпускай меня!
— Не отпущу, — и он вытянул её и отпрянул вместе с ней от края, обнимая Арюшку, крепко прижимая к себе.
Она, дрожа, прижалась к нему, успев отвыкнуть от живого тепла, хотя казалось ей, будто в пути была всего пару дней.
Отстранилась Аря не сразу. А когда сделала это, то вместо вопросов, благодарности и радости, чего сама ожидала от себя, направила на Милаха взгляд полный слёз.
— Всё хорошо… — попытался успокоить он её, но Аря замотала головой.
— Я глупая, да? Знаю, что глупая. Но мне нужно на ту сторону, а теперь всё кончено, Милах! Никак не перейти, не пробраться. А там, в той стороне, говорят, растёт дерево…
— Что растёт?
— То дерево, под которым найти можно голубую траву.
— Ты… — он смотрел на неё с болью. — Давай просто вернёмся домой, Арюшка, пожалуйста.
Но она замерла, глядя словно сквозь него, и Милах всё понял без слов.
— А если не найдём дерево?
— Тогда ни брат не вернётся ко мне, не… — она замолкла, опуская взгляд.
— Я поду первым, — поднялся он и, отряхивая с колен снег, оглядел оставшийся канат, под которым был скошенный набок мост. — Если
