лежать.
— Прости, — сказала Кристина.
— Истеричка долбаная, — сказала Таня.
— Сама истеричка, — огрызнулась Кристина.
— Интересно, вы подеретесь сейчас или попозже? — спросил Пашка.
— Иди ты, — Кристина поднялась на ноги и отвернулась. Украдкой вытерла мокрые глаза и молча уставилась на огонь.
— Ты где был? — спросил, наконец, Зипка.
— Откапывался, — ответил Пашка и принялся рассказывать.
Темнота. А нет. Вон что-то светится. Значит, не ослеп. Уже позитивно. Пашка попытался пошевелиться. В грудь что-то давило Левая рука была зажата какими-то обломками. Хоть ноги были относительно свободными, если не считать шуршания мелкого мусора, когда он пытался сдвинуть ими что-то прижимающее их к полу. Полу чего? Пашка скосил глаза влево и вправо, пытаясь сориентироваться, где он находится. Постепенно глаза привыкли к темноте, и он стал различать неясные контуры предметов. Он лежал в каком-то кирпичном, судя по неясным силуэтам стенок, гробу. — Это меня что, живьем в Кремлевскую стену замуровали? — подумал Пашка. Скосил глаза вниз. — И кол осиновый из бруса воткнули, чтобы не выбрался. — На грудь ему давил какой-то немаленького размера брус, или доска. Причем давил так, что и дышать приходилось мелко и неглубоко. Попытку организма запаниковать Пашка пресек в зародыше. Раз не задохнулся до сих пор, значит дышать можно. Правой рукой Пашка осторожно ощупал давивший на грудь кол. Действительно — доска. Шершавая и в занозах. Он аккуратно вытащил вторую руку из-под невидимого из текущего положения предмета. Готово. Взялся двумя руками за доску и попытался поднять. Фиг там. Стоит намертво. Но хоть не на нем. Если выдохнуть воздух, то давит не так нестерпимо. Значит, доска на чем-то держится. Главное, чтобы это что-то было надежным, а то вдруг она захочет на нем постоять. А Пашка ни разу не фундамент. На нем стоять не надо. Тогда лежи и жди. Сейчас тебя найдут и откопают. Не могли же парни такой фейерверк пропустить.
При мысли о своих бойцах нахлынула паника. А если, не добившись цели, неведомые недоброжелатели отправят отряд, чтобы разобраться с все никак не подыхающей ротой и найдут занятых раскопками парней. Блин. Пашка изо всех сил рванул доску. Сверху зашуршал мусор. На лицо принялись падать мелкие камушки. Где-то рядом шлепнулось на пол что-то увесистое. Пашка замер. Не хватало еще обвал устроить, который его тут и похоронит и даже прошуршит напоследок молитву за упокой.
Нужно выбираться. А как. Никак. Только ждать. Ждать парней. С трудом успокоив в себе жажду действий, Пашка притих и принялся ждать, прислушиваясь к окружающей тишине.
Пару раз он слышал разговоры ищущих его ребят. Пытался кричать им, но проклятая доска не давала вдохнуть, и вместо крика выходил невнятный шепот. Один раз над ним что-то загрохотало. Сверху усиленно посыпались обломки. Пашка замер, прикрывая руками лицо. Кто-то раскидывал мусор над ним. До него не добрались. Шум прекратился, голоса удалились. Обидно. Не могли еще покопать чуток, лентяи. Ну, хоть светлее немного стало. Откидали часть обломков парни. Спасибо им, честь и хвала.
Больше никто к его могилке не приходил. Начало темнеть, судя по наступившей темноте. — Во дебил, — прохрипел Пашка, засучил рукав и взглянул на выжившие часы. Десятый час вечера. Ну да. Будем ждать до завтра, скорее всего. Какой до завтра. Уебывайте отсюда скорее. Иначе рядом все ляжете. Пашка чувствовал, как утекает время отпущенное роте, чтобы уйти. Не зря же они запустили ракету. Они точно наблюдали. И никакая это не бомба была. Это был передатчик. Гениально. Изящно и логично. Несешь ящик, чтобы кормить голодных бойцов — на тебе ракету прямо в толпу. Собралась толпа возле грузовика — снова ракета. План был хорош. И это прямо указывает на Чужих. Но с толикой людского коварства. Стоп. Ты вот сейчас понял же, да? Холодная логика Чужих и коварство людей. Вместе. Вот оно. Всё сходится. Изменившаяся тактика, странные взрывающиеся шпионы-диверсанты Чужих. Засада в городе, шпионская камера. Ловушка здесь.
Пашка схватился за доску, прижимающую его к полу, и принялся изо всех сил ее расшатывать, не обращая внимания на боль от сдираемой на груди кожи. Ему показалось, что доска начала немного шевелиться и даже чуть-чуть ушла вбок. Он удвоил усилия. Задыхаясь от нехватки кислорода, ощущая шум в ушах и помутнение в глазах, он толкал влево и вправо доску. Наверху что-то громыхнуло, и наконец-то доска сдвинулась влево и, мстительно ободрав напоследок бок, воткнулась в пол, придавив рукав куртки. Небольшая лавина обломков рухнула на ноги.
Свобода! Он лежал и не мог надышаться мутным от пыли воздухом. Постепенно в голове прояснилось и Пашка принялся исследовать изменившуюся обстановку. Попробовал вытащить рукав куртки из-под доски. Не получилось. Придавило душевно. Рванул руку вверх, чувствуя, как трещит ткань. Есть. Рука свободна, рукав до свидания. Хотя нет, что-то вроде осталось. Поднял руки вверх, ощупывая препятствие над головой. Вот тут вроде что-то поддается. Толкая и сдвигая вбок какую-то железную фиговину, удалось сесть в тесном закутке между кирпичной стенкой и гребаной доской. Теперь он принялся толкать ей вверх, пробивая путь на свободу. На голову безжалостно сыпался мусор и обломки кирпичей. Вот получилось сесть на корточки. Теперь помогали толкать еще и ноги. Блин. Лист железа, так удачно расположившийся у него над головой и служивший своеобразным тараном, во что-то уперся. Пашка завис в полусидячем положении, из последних сил удерживая его над головой. Потом резко отпустил лист и упал вперед. Позади него с шумом и шелестом на пол бухнулась здоровенная куча обломков, придавив ноги. Зато из открывшейся дыры над головой потянуло свежим воздухом. Когда пыль немного улеглась, Пашка вывернул голову и с идиотской счастливой улыбкой уставился в ночное звездное небо в небольшом отверстии над головой.
— А я сам себе шахтер, — прошептал он и зашелся кашлем. Прокашлявшись, Пашка откидал крупные обломки и освободил ноги. Перевернулся и замер, тяжело дыша. В голове было пусто. Передохнув, Пашка решительно уселся и принялся расширять дыру. Наконец, он поднялся на ноги и полез наверх, осторожно хватаясь за норовящие обвалиться вниз огрызки досок. Обдирая кожу и оставляя лоскуты от одежды на торчащих острых щепках, он все же выполз на волю и без сил застыл на куче мусора, бывшей когда-то чьим-то гаражом.
— Вот нахуй тебе смотровая яма, мужик? — спросил он у неведомого хозяина гаража, сообразив, куда он свалился в момент взрыва. Хотя, может быть и хорошо, что она здесь оказалась. Судя по разнесенному в щепки гаражу, взрыв был неслабый.
Переведя дух, Пашка с трудом поднялся на ноги и поплелся к месту стоянки роты, искренне надеясь,
