полнейшего расположения. Проглотил крючок с наживкой из передовой технологии. Обозначил меркантильность и даже жадность. Не отказывал бы в услугах. Потянул бы еще что-нибудь. А потом создал бы условия для оперативного эксперимента. И взял бы с поличным вместе со связным и всей агентурной сетью.
Так он так и делает! И вопрос, а мой ответ о политических предпочтениях еще больше утвердил его в подозрениях. А доктор? А я бы сам отказался шпионов ловить, будучи фельдшером? Да никогда. Принял бы самое деятельное участие. Так он и принимает. И что мне делать?
Мысли закрутились вихрем, в котором стал виден стержень. Все упростим. Петров порядочный человек? Несомненно. Гурский — прожженный опер. Но вполне мне понятен. Я им непонятен. Как-то надо объяснять.
— Сергей Павлович, — я долго смотрю ему в глаза, а он мне, — что для вас самое важное в жизни?
— Служение отчизне и людям. По мере моих скромных сил.
— «Сулический способ» поможет этому?
— Уже помог. Российская медицина будет на шаг впереди.
— А как думаете, будь я членом английского общества, какую страну я бы двигал вперед? За новыми медицинскими технологиями стоят тысячи спасенных жизней. За продвинутой военной медициной стоят тысячи излеченных раненных. А это уже военное преимущество. Не кормить калек, а вернуть обученных воинов в строй.
— Действительно, — доктор потер глаза, — мое предположение глупо. Прошу прощения. Но ваши знания и вы сам настолько загадочны, что приходится рассматривать разные версии.
— Вы не угадаете ни с одной.
«Думай голова, шапку куплю». Идейных на испуг или выгоду не возьмешь. Что там Домна говорила? Я тогда информацию про полицмейстера с родственником слушал. Про доктора на втором плане, поскольку-постольку. Вроде, брат у него был, да помер. Дружили они очень. После того и решил Сергей Павлович медициной заняться. Не помню деталей, а времени вспоминать нет. Пробуем?
— В моей памяти многое такое чем поделиться я могу только с близким человеком. Вы многое для меня сделали, Сергей Павлович. И я бы хотел, чтоб вы таким человеком стали.
— Я готов, — очки сверкнули.
— Я уверен, что готовы. Но мне, чтобы так довериться, нужно большее. Вы знаете, как братаются?
— В народе? Знаю. Но такой обычай не принят сейчас.
— Обычай помогает только сознанию.
— Вы желаете побрататься? — Голос его дрогнул.
— Желаю. И будем братья.
Я вытащил из ножен охотничий широкий нож и воткнул в стол меж тарелок. Такая тоска вдруг глянула на меня из-за очков, как пропасть. Сергей Павлович чуть заметно кивнул. Я взял чистую тарелку и коротко полоснул себя по ребру правой руки. Тонкая струйка закапала в белый фарфор. Доктор взялся за желто-полосатую рукоять из лосиного рога. Лезвие легло на ладонь и вдавилось в кожу несколько наискось. Движение чуть на себя и темные капли смешались с моими. Я взял его руку в свою. Наша кровь закрыла дно тарелки. Левой рукой влил ее в фужер с красным вином. Сделал большой глоток. Доктор одним махом выпил остальное. По щекам его текли слезы.
Мы обнялись и так стояли, заливая капельками скатерть, пол и стул.
— Теперь мы братья. Независимо от положения, денег, званий, власти, друзей, страны и даже веры.
— Вы не знаете.
— Ты. Мы же теперь на ты. И без отчества.
— Хорошо, Андрей, даже не представляешь, как мне не хватает именно брата, — плечи его затряслись.
— Теперь есть. И мне будет с кем делиться секретами.
Сергей пытался улыбнуться сквозь слезы. Я взял чистую салфетку и зажал ему руку. А он мне. Достали тканевые бинты и перевязали.
— Перекись водорода бы, — улыбнулся я.
— Поможет? Я читал в английском «Ланцете» еще лет десять назад про эксперименты с ним. Надо готовить. Он весьма нестабилен. Лабораторию поставим и сделаем.
— Поможет, конечно. И не только при обработке ран.
Я вспомнил немецкие ракеты и истребитель «Комет», но вслух сказал:
— Волосы можно обесцвечивать, да и любые пятна. Но лучше всего для гнойных ран.
— Даже так? Давай пока никому не скажем, а получим из окиси бария и проверим.
— А где взять барий?
— Закажем с Урала. Это мелочи. Главное, знать, что с перекисью делать.
— Кстати, Сергей, мне нужна вдова, дом которой ты присмотрел под лабораторию и мастерскую. Завтра с утра зайдет. У нее долгов куча. Боюсь, что сделка с купцом ее проблем не решит.
— А ты что хочешь?
— Говорю, как брату. У меня есть невеста. Мне нужно, чтоб она стала мещанкой и вполне легальной. Вдова в этом поможет.
— Невеста? — Он долго смотрит на меня, — что ж, как ты хочешь поступить?
— Дам вдове денег за дом. Пятьсот рублей ассигнациями.
— И это мудро. Пусть дом не будет принадлежать купцу. Только почему ты один? Прошусь в компанию на равных долях, — он улыбнулся.
— Отлично. Но оформим на тебя. Так будет удобнее.
Утром в прихожей меня ожидала худая темноволосая женщина с большими испуганными глазами. Предположу, что лет двадцать назад она была утонченной красавицей. Я завел ее к себе в комнату и усадил на стул.
— Как ваше имя, сударыня?
— Ольга Филипповна, господин Зарайский.
— Объяснил поверенный, что требуется?
— Объяснил, — вздохнула она.
— И что же?
— Я сделаю, как вы желаете, — слезинка показалась в уголке глаза.
— Дорогая Ольга Филипповна, сейчас я съезжу за своей Аленой и к обеду будем у вас. Дом посмотрим, поговорим.
— Как будет угодно, — держалась вдова из последних сил.
Я двинулся в путь. До, собственно, Стрельникова около пятнадцати верст. Верхом пара часов не спеша.
Невеста моя суетится больше кухарки. Накормили меня творогом с медом, напоили чаем. По дороге я рассказал про новообретенного брата. «У нас это очень серьезно — молвила Алена — такие узы часто крепче кровных». «На это и надеюсь» — ответил я. Верхом после обеда уже былив Суличе.
— Позволь, Сергей, представить мою невесту.
— Вы прекрасны, сударыня, — поцеловал он ее руку, — и мы теперь родственники.
— Андрей рассказал. Я очень рада, — одарила она улыбкой, как солнцем.
Втроем мы пошли смотреть дом вдовы. Ольга Филипповна ждала нас. На первом, кирпичном этаже была просторная кухня с подсобкой и две комнаты. На втором, бревенчатом, три большие комнаты. Кирпичная стена толщиной почти в метр, а вот сруб запущен. Крыша протекла и он начал гнить, да так, что хоть заново ставь. Баня рядом с домом. Тоже почти полностью сгнила. Зато место удобное.
Пока мы смотрели дом и его окрестности, Алена увела хозяйку в комнату. Они заперлись. И появились почти через час обе в слезах. Ни слова не говоря, невеста обняла меня и уткнулась в грудь, потом
