не смогла ее спасти, и…
Отец вдруг резко поднял голову и заплаканными глазами посмотрел на нее:
– Не говори так, Лив! Ты бы не спасла ее… И это чудо, что ты жива, Господь дал тебе несокрушимую силу воли… Я буду молиться ему до конца своих дней за то, что он оставил мою младшую дочь вживых… Лив… – он попытался обнять ее, но Лив отстранилась.
Лицо Эйдена окаменело, но он тут же понятливо кивнул:
– Прости. Рассказывай. И, пожалуйста, как можно больше подробностей.
И снова Лив, как и полчаса назад, переживала нападение этих мерзавцев…Снова слезы в тот момент, когда убивают Джесси… Злость и гнев в те мгновения, когда Лив говорила о побоях и попытке изнасилования со стороны номера два…
Эйден рвал и метал. Он кричал, ругался, швырялся вещами… Он плакал и снова выплескивал гнев, переворачивая мебель… А Брайан думал, замерев в одной напряженной позе.
Наконец, Эйден смог поддерживать продуктивный диалог.
– Значит маски и капюшоны… – задумчиво проговорил он, закуривая.
– Да. И Джесси узнала одного, что с рыжими волосами. – сказал Джонни. – Я понятия не имею, кто бы это мог быть…
Эйден кивнул.
– Я тоже. Но Джесс общается… общалась с множеством моих клиентов и соучастников… Она знала о моих врагах и друзьях гораздо больше, чем я сам. – Эйден вздохнул.
– Они убили всю охрану. – проговорил Брайан. – Это работа профессионалов… Чисто и без зацепок. Когда просто припугнуть не получилось, и ситуация вышла из-под контроля, им пришлось принять решение убрать девочек. Но Лив выжила.
– Выжила и найдет их всех. – злобно процедила Лив, сложив руки на больной груди и с трудом продохнув от боли.
Эйден снова задумался, заходив туда-сюда.
– Они называли друг друга номерами. Неоригинально. Половина преступников города пользуется этой фишкой. Нужно что-то еще, какая-то зацепка… Лив, милая, попробуй вспомнить… Хоть что-нибудь! Запах, акцент, глаза… Что-то, что сузит круг поиска.
Лив болезненно нахмурилась.
– Я же уже… – и вдруг ей в голову пришла яркая картина… Она на полу, умирает от боли, а этот ублюдок наносит ей удар за ударом, еще и еще… Эти ботинки… – Чтоб мне провалиться на этом месте!!! У них у всех были ботинки фирмы «GY»!
Она резко вскочила от своей догадки, тут же скорчившись пополам, но плюнув на боль, закричала:
– Я так и знала! Так и знала, что это сволочной дегенерат Уолш! Я убью его, убью, разорву этого урода своими руками… я…
– Оливка, Оливка! – прикрикнул на нее Джонни. – Успокойся.
– Дочка, дорогая, ты уверена? – встревоженно проговорил отец. – Мы должны знать сто процентов, потому что когда выдвинем против них оружие, это должно быть справедливо. Так ты совершенно уверена? Тебе не показалось? В такой ситуации…
Лив злобно всплеснула руками, закричав:
– Отец! Ты что, думаешь, я из ума выжила? Этот дьявольский ботинок несколько раз прилетал мне в лицо и грудь, я уже не говорю о животе! С такого расстояния только слепой может не разглядеть!
Эйден вдруг резко поник и тут же подошел к Лив, положив руки ей на плечи:
– Прости, милая, я совсем забыл, что тебе больно! Брайан, позвони доктору Калебу, он сегодня же должен осмотреть ее!
– Да, босс. – гробовым голосом ответил Брайан.
Эйден плюхнулся на диван и закурил:
– Если это Генри… Тогда возникает вопрос – почему? Он никогда не пытался пойти против меня, мои силы всегда были больше, и я могу стереть его в порошок… Зачем? Где мотив? Мы собирались объединиться… Лив, может ты все-таки ошиблась?
Лив сложила руки на груди и жестко покачала головой.
– Отец, как ты можешь во мне сомневаться? И кстати, если ты не забыл, одного из ублюдков я убила, и он все еще там, у нас дома.
Эйден и Джонни переглянулись.
– Черт возьми, она права! И Джесс тоже там… – с болью добавил Джонни, но тут же строго посмотрел на отца Лив. – Мы должны поехать туда и увидеть своими глазами.
Эйден кивнул, решительно вставая.
– Проклятье, почему мы сразу до этого не додумались? Брайан, звони в полицию, сообщи о том, что произошло, и замни это дело. Дэйв, Мэтью! – крикнул он за дверь и на пороге через секунду возникли двое охранников. – Готовьте кортеж, мы выезжаем через три минуты.
Все кругом тут же засуетились, и ровно через три минуты кортеж из шести машин на улице был готов и полон вооруженными людьми Мартинеса. Лив, Джонни и Эйден сели на заднее сиденье великолепной черной, бронированной «Ауди», и всю дорогу отец уговаривал дочь поехать сразу к доктору, на что Лив упрямо отвечала угрюмым молчанием. В конце концов, Эйден сдался и задумался о своем, глядя через слой черной тонировки на темную улицу.
Вокруг дома, в котором жила Лив, Джесси и Джонни, уже стояли несколько полицейских машин с включенными мигалками и одна карета «скорой помощи».
Лив снова почувствовала дрожь и дикую боль в душе.
Она боялась взглянуть на сестру, не верила, что та больше не улыбнется ей, не подбодрит, не прочитает нотацию… Больше не будет ее красивого смеха, теплого голоса, доброго взгляда… Лив чувствовала в душе неописуемую радость, когда снова обрела семью в лице родной сестры, и теперь она потеряла и ее… И снова дикое чувство невероятной потери и боли от оторванной частички ее души поглотили ее.
Она видела подавленные горем лица отца и Джонни и представляла, что им в тысячу раз хуже. У них с Джесси есть общие воспоминания. А воспоминания делают горе невыносимым.
В квартире их встретил старший лейтенант полиции Льюис Бэнг. Он осмотрел своих снующих туда-сюда коллег и немного испуганно склонил голову перед Эйденом, начав:
– Мистер Мартинес, приносим искренние соболезнования по поводу дочери… Мы скорбим вместе с вами и пусть земля ей…
– Где она? – дрожащим голосом прорычал отец, и коп вздрогнул, показав на комнату Джесси:
– Там, сэр. Может быть… может вам что-то нужно…
Но Эйден и Джонни уже ворвались туда, парализовано глядя на распростертое на полу тело Джесси. Суетившиеся вокруг полицейские как-то разом отступили, ожидая дальнейших указаний с некоторым испугом. Эйден бросился к дочери, подняв ее голову и прижав к себе. Он плакал и шептал ей что-то на ушко, и был совершенно безутешен. Джонни тоже опустился рядом с Джесс на колени и взял ее холодную руку. В его лице была отстраненная решимость, ярость и жажда мести… Но одинокая слеза все же скатилась по его щеке.
Лив не подходила к ним, молча наблюдая из дверного проема, прислонившись к нему плечом
