– Нет-нет, – помотал головой Фрэнки, – я ничего не имею против того, чтобы ответить на ваши вопросы. Просто у меня свидание. Вот и все.
– Фрэнки, ты галстук завязывать будешь? – осведомился Мастерсон. – Или предпочтешь поехать без него?
– Ну… Ну, да… Мне бы хотелось завязать галстук… А еще мне надо туфли начистить и… – Он замялся. – Я же вроде сказал, у меня свидание.
– Да, говорил, я помню, – кивнул Мастерсон. – Давай завязывай свой галстук.
– Мы надолго?
– А это зависит только от тебя. Верно, Фрэнки?
– Что вы имеете в виду?
– Давай завязывай галстук! – отрезал Мастерсон.
Пирс подошел к зеркалу и закончил виндзорский узел, который начал завязывать до прихода детективов, с раздражением отметив, что у него дрожат руки. Он глянул в зеркало на отражение двух детективов, стоявших у дверей. «Интересно, – подумал Фрэнки, – а они заметили, что у меня трясутся руки?»
– Слышь, Фрэнки, давай поживее, а? – произнес Мастерсон.
– Конечно-конечно, я сейчас, – любезно проговорил Пирс. – Хотелось бы мне знать, зачем я вам понадобился.
– Скоро узнаешь, Фрэнки.
– Я к чему… Просто, если вы думаете, что я нарушил режим УДО, можете позвонить Маклафлину, меня закрепили за ним, и он вам…
– Никому мы звонить не будем, – все тем же жутким голосом промолвил Брок.
– Ну… ну ладно… Дайте только пиджак надену.
Он надел пиджак, вышел в коридор и запер за собой дверь. На улице у подъезда было много народа, и Фрэнки сделалось неловко. Жители этого района отличались способностью почуять легавого за километр, а Фрэнки очень не хотелось, чтобы люди думали, что у него снова начались нелады с законом. Всю дорогу до участка он успокаивал себя, что все в порядке, волноваться не о чем, это какая-то дежурная проверка, кто-то что-то натворил, и полиция теперь опрашивает всех бывших зэков. Он просто объяснит им, что не при делах, взялся за ум, начал новую жизнь, скажет, что у него хорошая работа с отличной зарплатой… Он ведь даже со своими бывшими корешами не видится, с которыми проводил время, пока не сел.
Детективы поздоровались с дежурным сержантом, после чего Брок леденящим душу голосом произнес: «Майк, нас ни с кем не соединять». Они прошли через все здание насквозь, миновали инструктажную и оказались в маленьком помещении с дверью из матового стекла, на которой было написано: «Комната допросов». Брок закрыл дверь, достал ключ из кармана, запер ее на замок, после чего убрал ключ обратно в карман.
– Садись, Фрэнки, – бросил Мастерсон.
Фрэнки сел. Он слышал, что сказал Брок дежурному сержанту, видел, как Брок запер дверь и убрал ключ в карман, и уже начал подозревать, что стряслось нечто очень серьезное, и он, Фрэнки, не желает к этому иметь никакого отношения. С другой стороны, он ведь бывший зэк, ну а раз что-то случилось, то, вполне естественно, первыми начинают шерстить бывших зэков. Но как только он им все объяснит, как только они поймут, что он взялся за ум…
– Итак, Фрэнки, ты давно на свободе? – бодро начал Мастерсон.
– С пятнадцатого ноября.
– Где сидел? В Каслвью?
– Ага. – Пирс кивнул.
– И за что?
– Попытка кражи со взломом, – ответил Фрэнки.
– А в тюрьме ты был паинькой, – продолжил Мастерсон.
– Ну да, – Пирс пожал плечами, – не возникал, делал, что говорили…
– Это прекрасно, Фрэнки, просто прекрасно. – Мастерсон потер подбородок.
– Давно живешь на улице Хортон? – спросил Брок.
– С тех пор, как освободился.
– Работаешь?
– Ну да. Устроился вот на работу, – с готовностью ответил Фрэнки.
– И где работаешь?
– На заправке «Эссо» рядом с мостом. Знаете поворот на… – начал объяснять Пирс, но его оборвали:
– Кем ты там работаешь?
– Механиком.
– Что, правда? – удивился Мастерсон.
– Ну да, – пожал плечами Пирс, – я работал в тюремной автомастерской.
– И чего ты там делал? Номерные знаки клепал? – поинтересовался Мастерсон, и Брок рассмеялся. Смеялся он странно – совершенно беззвучно. Брок раскрывал рот, после чего его горло начинало содрогаться от мускульных спазмов.
– Нет, я там освоил профессию, – спокойно ответил Фрэнки. – Если бы я ничего не умел, думаете, меня бы взяли механиком на заправку?
– Ладно-ладно, Фрэнки, ты молодец, – покивал Мастерсон.
– Слушайте, может, скажете, что случилось? – спросил Пирс. – Кто-то что-то натворил?
– Ага, это мягко сказано.
– Я тут ни при чем, – быстро проговорил Фрэнки, – я выводы сделал. Тюрьма стала для меня уроком.
– Что, правда?
– Мне пяти лет хватило. – Задержанный покачал головой. – Я туда больше не хочу. Ни за что.
– Рад это слышать, Фрэнки, – отозвался Мастерсон.
– Я говорю совершенно искренне. Сейчас я зарабатываю восемьдесят баксов в неделю. Да, я вкалываю как проклятый, но зато зарабатываю деньги честным трудом и могу распоряжаться ими как захочу. Из моей зарплаты удерживаются налоги, а остальное я получаю на руки. Каждую неделю я отмечаюсь у Маклафлина…
– Ладно-ладно, Фрэнки, – остановил его Мастерсон. – Скажи-ка мне лучше другое… Ты знаешь человека по имени Рендольф Норден?
– Естественно, знаю, – с готовностью ответил Пирс, – он был моим адвокатом.
– Был? – прищурился Мастерсон.
– Ну да, – удивился задержанный, – был. Когда меня повязали за кражу. А в чем дело? Что случилось?
– И что ты, Фрэнки, о нем думаешь? – Мастерсон пропустил вопросы Пирса мимо ушей.
– Хороший адвокат, – пожал плечами задержанный. – А что?
– Хороший адвокат? – переспросил Мастерсон. – Какой же он хороший, раз не спас тебя от тюрьмы?
– Это не его вина. Он хотел, чтобы я отрицал свою вину, но один мой кореш, который то и дело заезжал на нары с тех пор, как научился ходить, сказал, что надо признать вину, тогда могут дать условный срок. Я стал спорить с Норденом, а он все твердил, что ни в коем случае не надо признавать вину. Ну я и сказал, что не стану его слушать и поступлю по-своему. Вину признал, а мне вместо условного срока влепили десятку. Ну и баран я был. Точно?
– То есть Норден тебе нравился, так?
– Ну да, нормальный такой адвокат. – Пирс пожал плечами.
– Может, ему все-таки стоило приложить чуть больше усилий и переубедить тебя? – вкрадчиво спросил Мастерсон. – Как ты считаешь? Тебе не кажется, что хороший адвокат поступил бы именно так?
– Так я же говорю, он пытался меня убедить, но я не желал слушать, – с жаром произнес Фрэнки. – Я решил, что у меня на счету одна только мелочь: приводы по малолетке, когда меня брали на разборках, да задержание с самопалом, так что кража со взломом – моя первая серьезная статья. Вот и подумал, что, если не стану артачиться и признаю вину, мне дадут условный срок. А нам с Норденом попался судья, который решил, что мне лучше посидеть на нарах и подумать о жизни. – Пирс пожал плечами. – Может, он был и прав.
