– И что, вас никто не заметил?
– Никто. – Льюис покачал головой.
– Вы кому-нибудь сказали, что уходите?
– Нет, – отозвался Редфилд. – Сперва я собирался сказать секретарше, чтобы никого ко мне не пускала в течение часа, но потом передумал. Вдруг ее будут допрашивать. Решил, что будет лучше, если все скажут, что я был где-то в здании, но где конкретно – неизвестно.
– Вы все четко распланировали, мистер Редфилд, – промолвил Карелла.
– Ну да. Я же убивал, – просто ответил Льюис.
– И вы отдавали себе в этом отчет?
– Ну, естественно, отдавал. – Редфилд с недоумением посмотрел на детектива.
– Ладно, продолжайте. Что вы сделали после того, как вышли из здания?
– Доехал на такси до дома. Мне было нужно взять винтовку.
– Вы обычно хранили ее там?
– Да, в кладовке, – кивнул Льюис, – там, где вы ее нашли.
– И что, ваша жена никогда ее не видела?
– Видела один раз.
– И она не поинтересовалась, зачем вам оружие?
– Винтовка была в чехле. – Редфилд пожал плечами. – Я сказал, что это удочка.
– И она вам поверила? – изумился Карелла.
– Да она, скорее всего, ни разу в жизни не видела ни того ни другого, – фыркнул Льюис. – Винтовка была в чехле. Откуда Маргарет было знать, что внутри него?
– Продолжайте. Вы отправились за винтовкой…
– Да, – кивнул толстячок. – Взял такси. Минут за двадцать доехал до дома, а еще через десять минут был в парке. В четыре часа из участка вышел Коэн, и я его застрелил.
– А дальше?
– Дальше я кинулся прочь. Перебежал парк и на том конце поймал такси.
– Вы что, прямо с винтовкой поехали на работу? – поднял брови Мейер.
– Нет, я оставил ее в камере хранения на Центральном вокзале.
– А потом забрали по дороге домой?
– Ну да, – отозвался Редфилд, – я же собирался убить Маргарет. Всему виной дождь. Я промахнулся из-за дождя.
– А откуда у вас винтовка? – спросил Карелла.
– Купил, – просто ответил Льюис.
– Когда?
– В тот самый день, когда решил всех перестрелять.
– А глушитель откуда?
– Я сделал его сам из обрезка медной трубы, – усмехнулся Редфилд. – Очень боялся, что он загубит ствол после первого же выстрела, но все обошлось. Пожалуй, мне повезло. Я слышал, глушители портят стволы. Это правда?
– Мистер Редфилд, вы понимаете, что убили восемь человек? – спросил Стивен.
– Да, понимаю.
– Скажите, мистер Редфилд, почему вы не взяли себе приемных детей? Вы же спокойно могли это сделать. Как получилось, что вы так тщательно планировали каждое убийство и вместе с тем не догадались вместо этого отправиться в ближайшее агентство опеки и усыновления? Почему, черт подери, вы не взяли ребенка из приюта?!
– Мне как-то это в голову не пришло, – пожал плечами Льюис.
После того как протокол с признательными показаниями был напечатан и дан на подпись Редфилду, его отвели на первый этаж в КПЗ, чтобы утром переправить в тюрьму. Карелла взял телефонную трубку и набрал номер Томаса Ди Паскуале. Стив хотел поведать агенту, что убийца пойман и теперь ему не о чем беспокоиться.
– Спасибо, – глухо произнес Ди Паскуале. – Кстати, который час, черт подери?
– Пять утра, – ответил Карелла.
– Вы вообще когда-нибудь спите? – недовольно осведомился Томас и дал отбой.
Карелла улыбнулся и повесил трубку. Элен Вааль он позвонил только днем.
– Это просто прекрасно! – промолвила Элен, выслушав новости. – Теперь я могу спокойно отправляться в путь и ни о чем не беспокоиться.
– Вы куда-то уезжаете, миссис Вааль?
– На летние гастроли. На дворе май – совсем скоро лето!
– Ах, да, – промолвил Карелла, – и как я мог о таком забыть?
– Мне бы хотелось еще раз выразить вам свою признательность, – произнесла женщина.
– За что, миссис Вааль?
– За вашего патрульного, – ответила Элен. – Я потрясающе провела время в его обществе.
Днем в инструктажную зашла Синтия Форрест, чтобы забрать оставленные ею материалы – старые вырезки из газет, табели успеваемости, театральную программку… Двинувшись по коридору к выходу, она увидела идущего ей навстречу Берта Клинга.
– Мисс Форрест, – промолвил он, – мне бы хотелось принести извинения за свое…
– Да пошли вы!.. – оборвала его Синтия и, спустившись по металлической лестнице на первый этаж, вышла на улицу.
Трое детективов в инструктажной наслаждались тишиной и покоем. Кончался май, впереди их ждало длинное жаркое лето. За окнами шумел десятимиллионный мегаполис.
– Знаешь, у меня все не идут из головы твои слова, – неожиданно обратился к Стивену Мейер.
– Ты о чем?
– Помнишь, что ты сказал, когда мы выходили из компании Эттермана – ну того немца, у которого сына сбили над Швайнфуртом?
– И что я сказал?
– Ты сказал: «Нельзя ненавидеть одних за то, что сотворили в прошлом другие».
– Угу, – кивнул Карелла.
– А вот Редфилд их ненавидел, – промолвил Мейер.
И тут зазвонил телефон.
– Ну, поехали, – вздохнул Клинг и снял трубку.
