- Думаете, это их остановит? – Спросил растерянный мужской голос.
- Остановит! Не переживайте. Что решили? К брату? Или с ней останетесь?
- Я чуть позже спущусь в реанимацию к Роману. С ней поговорю…
- Она Вас не слышит!
- Уверен, что слышит.
Дверь захлопнулась. Тёплая рука легла на мою руку.
- Милена, я за эту долбанную ночь, много чего передумал о себе, о тебе, о Ромке. Знаешь, я понял очевидное, что люблю Вас обоих и не хочу, чтобы Вы уходили из моей жизни даже на миг. Не знаю, кого ты любишь из нас двоих. Не знаю, как ты будешь выбирать. Уверен на все сто, что Романыч втрескался в тебя по уши, я его таким раньше никогда не видел. Чтобы он - маленький самовлюблённый засранец пошёл в огонь спасать малознакомую девчонку – это точно не про него! А значит, про любовь... Так что, птичка наша певчая, сама будешь выбирать одного из нас. Мы свой выбор сделали. Слово за тобой!
Набравшись сил, нажала на мизинец Никиты пальцем. На большее меня не хватило.
- Я знал, что ты слышишь! – Сухие губы поцеловали в горячий лоб. – Малыш, я пока пойду к брату, с его врачом переговорю. Надо решить, что говорить Даниилу. Он там сидит в Москве, себе места не находит - на сегодня процедура переливания крови назначена сыну. А тут новое несчастье! Наташка его бережёт, врёт ему, что Вас увезли просто так, для профилактики. Ты же знаешь этих журналюг, работающих на жёлтую прессу. Уже два издания написали, что Роман Заварзин погиб, выбросился из окна вместе с девушкой, которую спасал. Я еле мать с отцом убедил, что всё враньё! Но мама не успокаивается, названивает Роману на мобильный. Он не берёт трубку, не отвечает, она психует. Отец отпаивает её валерьянкой, мне отзванивается сам, требует, чтобы я убедительно успокоил мать. Я ей объясняю, что всё с Романом в порядке, он спит, а телефон потерял в пожаре. А она не верит, требует прислать видео из палаты. Сумку собирает, хочет в Питер прилететь утренним рейсом. А мне что снимать? Как её сын лежит в реанимации? Я же не могу убить мать собственными руками, у неё сосуды слабые и сердце уже шалит. Ладно, я тебя уже утомил. Пойду.
Тихие шаги. Дверь захлопнулась. Я провалилась в чернильную пустоту, в которой было немного душно и страшно. Страшно потому что кого-то в ней не хватало... Но кого, я не могла понять.
Глава 36
Никита Заварзин
- Доктор, насколько серьёзно пострадал брат?
-Угроз жизни нет. Состояние средней тяжести. Есть ожог слизистой носа, вызванный удушьем дымом. Других ожогов нет. Плюс, наглотался углекислого газа, пока спасал свою барышню.
- Это моя барышня, - на автомате выдохнул я.
- Ваша или его, мне нет разницы. Главное, все спасены и герои целы.
- Тошнота, рвота, кашель. Проснулся один раз за всю ночь и то, наверное, лишь из-за того, что все мысли были о девушке … вашей. Барабанщик ваш полночи сидел около пациента, он и успокоил. Дескать, всё с его, то есть с вашей, Миленой в порядке. Спит девчонка после ночного жаркого потрясения.
- Значит, всё не так страшно? Не обманываете?
- Молодой человек! Вы хоть и звезда, но выбирайте выражения. Страшно или нет, об этом речь не идёт. Сейчас важно, чтобы в ближайшие сутки не начался отёк слизистой верхних и малых дыхательных путей, не случилась дыхательная недостаточность, обструкция, пневмония.
- Сколько ему лежать в больнице? – Тяжело выдохнул я.
- Ближайшие сутки покажут.
- Что покажут?
- Будут ли осложнения.
- Какие на хрен осложнения. Док, Вы только что сказали, что ничего страшно. Лишь небольшой ожог слизистой носа. Надо понаблюдать!
- Вы – заноза! – Вам об этом говорили? Всегда слышите лишь то, что хотите услышать?
- Типа того, - нагло согласился я.
- Понимаете, молодой человек, не всё так просто. Не всё так просто! Ваш брат провёл много времени на этаже, находящемся рядом с эпицентром пожара! Он наглотался угарного газа.
- И? Он же молодой - ему должно быть по фигу. Выспался, встал и пошёл дальше работать.
-Ну, вы и быстрый, лёгкий на подъём, однако. Угарный газ - это троянский конь, несущий большую угрозу работе всего организма. Снижается уровень кислорода, повышается уровень карбоксигемоглобина и начинается метаболический ацидоз. В организме становится столько кислоты, что это приводит к химическому дисбалансу. Это состояние нужно контролировать, поэтому вашему брату придётся пробыть в больнице как минимум неделю.
- Док, Вы сошли с ума? У нас гастроли! Релиз нового альбома!
- Не нравится мне Ваш тон. Разговор закончен. Срок – до четырнадцати дней. Как Вы понимаете, меня интересует только мой пациент. А на Ваш релиз альбома мне фиолетово. Хотя… моя пятнадцатилетняя дочка обожает вашу группу.
- Чем Вы его лечите? – Покорно спросил я.
- Слава богу, до ИВЛ дело не дошло. Когда его привезли, он был в сознании. Сейчас спит, через трубку подаётся увлажнённый кислород. У нас всё под контролем. Можете ехать в гостиницу, ложиться спать.
Как только доктор исчез за поворотом, я кинулся к дежурной медсестре:
- Можно к брату на минутку?
- Сейчас ночь, - прошептала девушка в белом медицинском халате. Огляделась по сторонам и как воришка тихо на цыпочках направилась к дверям реанимации. Приняв её поведение за пригласительный знак, кинулся за ней.
- Ш-ш! Тихо. Он не один здесь. Мне влетит, если застукают.
В большой полутемной комнате, едва освещенной тусклой потолочной лампой было прохладно. Или мне так показалось. На большом расстоянии друг от друга стояли шесть функциональных кроватей. Мы приблизились к одной из них, и девушка показала пальцем на брата. Он спал. Весь такой беспомощный, взъерошенный, с кислородной трубкой. Внезапно вспомнил, тот самый первый раз, когда я назвал Алису мамой, а Ромка убежал к воротам и сидел там с любимым лабрадором до самой ночи, не хотел возвращаться в дом. Я погладил темные русые волосы, они были влажными. Моя рука легла на руку брата, сжала её крепко.
- Поправляйся, брателла. Я больше никого у тебя не отниму! Дам тебе право выбрать первому. Сам как-нибудь перебьюсь.
