И ничто, ни заботы, ни куча народа в доме, ни его так некстати простреленная бочина не могли помешать настаивать на своем. Нет смысла откладывать неизбежное.
Он был не из тех, кого возбуждал страх, раболепие, не увлекался извращениями и БДСМ, никаких поползновений в сторону малолеток. Он был обычным здоровым мужиком с банальными желаниями, сейчас сконцентрировавшимися на конкретной женщине. Она упорствовала, но он не хотел ее ломать. Ничуть. Это не было самоцелью.
Но Кирилл был уверен в одном: когда они пройдут этап ее сопротивления, все тут же встанет на свои места. Для ускорения процесса он был готов подвергнуть свою будущую женушку небольшому стрессу.
Она безропотно шла за ним, а он надеялся, что никто им не помешает, и, к счастью, на пути к домашнему кинотеатру никого не встретилось. Эту прихоть сестренки Булацкий оборудовал несколько лет назад, но она нечасто здесь появлялась. Сестра в последнее время немного воспряла духом из-за присутствия брата Есении, и пусть эти эмоции были приправлены в основном негативом, но все же она хоть что-то чувствовала. Та же схема действовала в отношении Есении. Булацкий не сомневался в том, что ее просто нужно встряхнуть, чтобы ожила и стала той самой женщиной из приватной комнаты, на которой он помешался…
— Садись, — скомандовал он ей, выпуская руку и указывая кивком головы в сторону удобных красных кожаных диванов, полукругом установленных в центре помещения в двадцать квадратов. Здесь царил полумрак, даже когда он щелкнул выключателем. Мягкий рассеянный свет позволял видеть только очертания мебели и Есении, поспешившей занять место в углу центрального дивана. Она смотрела на него с пугливым непониманием, но отчего-то молчала, словно поток обвинений и просьб иссяк, поглощенный страхом.
Он снова почувствовал царапающее грудину чувство, словно причиняет ей вред. Помнил, что беременна его ребенком, что должен щадить ее, но, в конце концов, он не собирался никоим образом ее обижать.
— Посмотрим кое-какое кино, — проговорил он спокойным голосом, беря пульт и находя на большом экране папку в своем компьютере, куда можно было войти через пароль. — Не переживай, кроме меня никто не видел этот файл. Не хочу, чтобы мысли о посторонних зрителях отвлекали тебя. Также можешь не переживать о том, что нас услышат. Кинотеатр оборудован шумоизоляцией. Так что никто не придет, если ты будешь звать на помощь, — попробовал он пошутить, но Есения, как и всегда, сжалась в его присутствии в комок и не была способна воспринимать юмор. Такое ее поведение начало подбешивать, и Кирилл еще раз убедил сам себя, что принял верное решение.
Он без промедления нажал на кнопку воспроизведения, и на экране появилась картинка. Он уже видел ее не менее десяти раз и засмотрел до дыр, поэтому не испытывал нужды обращать свой взор на экран. Сейчас его интересовала реакция Есении. Он жадно ловил ее малейший отклик.
— Смотри. Это запись с камеры в ВИП-комнате. Наша ночь без цензуры.
Она вскочила, заметалась, как испуганная лань перед появлением льва. Но он подошел и аккуратно надавил ей ладонями на плечи, усадив обратно. Упал рядом, тихо зашипев от боли. Все-таки сегодня он не неутомимый Казанова.
— Не волнуйся, дырка в моем боку надежно оберегает тебя от меня. Сегодня все удовольствие — только для тебя.
Его рука опустилась ей на плечи, он удерживал ее от попыток сбежать и ерошил носом волосы, втягивая нежный аромат ее тела, кожи, волос. Она пахла как сладкая карамель, но не приторная, а очень-очень вкусная. Неповторимая. Которую нестерпимо хотелось лизать и до одури перекатывать на языке, чтобы вбирать в себя этот вкус целиком.
Он дышал ею и вслушивался в шумное взволнованное дыхание, которое утяжелялось по мере того, как на экране разворачивалось пошлое действо, от которого у него распирало в паху. Но еще больше возбуждала сама девушка рядом, до сумасшествия. Она помутила его рассудок, сделала конченым маньяком, способным думать только о ней и ее теле в его объятиях…
Да… Для малышки было потрясением увидеть себя такой. Она явно не подозревала о том, на что способна, и была шокирована. Но в то же время Есении пора наконец прозреть.
Ее зрачки расширились, губы приоткрылись, кончик языка мазнул по нижней губе, и Кириллу нестерпимо захотелось поймать его, всосать в себя, отпустить и дождаться, пока она сама станет ловить его губы в желании почувствовать их ближе.
Ведь они даже не целовались. Ни разу за все это время. Его губы даже закололо от нетерпения, и он удивился этому желанию, ведь всегда предпочитал не касаться губ своих любовниц. Секса было достаточно. Но не с Есенией.
Что ж, он пойдет на небольшую уступку, приманит ее потихоньку, завлечет в капкан осторожно, так что она и не заметит, как окажется в лапах зверя. Маленькая невинная жертва, внутри неосознанно ждущая, чтобы ее поймали. Она просто боится признать свои желания, он поможет ей осознать их.
Кирилл дождался того особого момента, когда Есения на экране втянула губами его член и начала смачно сосать. Он знал, что девушка рядом не сможет долго смотреть на свой, по ее мнению, позор. И он угадал абсолютно верно, когда она взмолилась:
— Прошу, выключи!
— А что я получу взамен? — лениво поинтересовался он, взяв в руки пульт. Есения завороженно смотрела на его палец, готовый нажать на кнопку.
— Я… — растерянно пробормотала она, сотрясаясь от волнения и дрожи, зажмуриваясь от нежелания видеть то, как ублажает чужого мужчину, принимая его за мужа.
— Тогда условие поставлю я. На многое я сегодня неспособен, но и пощады не жди. Ты слишком долго испытываешь мое терпение. Разденься и ублажи себя передо мной. Ты не выйдешь отсюда, пока я не пойму, что ты кончила. А потом ты ублажишь меня. И только тогда я тебя отпущу.
Глава 19. Есения
Его слова звучали как бред. Никак он не хотел понять, что для меня совершенно чужой, внутренне я все еще считала себя замужней женщиной, а значит, происходящее сейчас определенно считалось изменой. Но я не изменница, я не такая, по своей воле ни за что бы не нарушила брачные обеты, если бы даже знала, что муж мне изменяет. Мне было важно сохранить внутреннюю чистоту, важно было иметь то, за что я буду себя уважать.
Булацкий по крохотной частичке уничтожал прежнюю меня, разрушая мой идеальный образ и стирая прошлое, сжигая его до пепла. Зачем? Зачем?!
Ему нужна игрушка, послушная кукла для утех? Которую он заставляет? Что за фобии, внутренние комплексы у такого сильного, на вид уверенного в себе мужчины?
— Есения, я жду… — приказным тоном поторопил он меня, заставляя поежиться и едва удержаться от желания кричать и бесноваться. Закусила губу до боли, поморгала, чтобы не разрыдаться, и почувствовала вдруг внутри всплеск ярости, полыхающий диким огнем. Он хочет получить развратную девку, исполняющую все его желания? Хочет доминировать? Поэтому прицепился как клещ? Он красивый, богатый, сексуальный и притягательный, с ярко выраженной харизмой и животным магнетизмом. Не верю, что у него есть недостаток в жаждущих его красотках. Так зачем ему такая простушка, как я?
