Только в полумраке дома она вырвалась, когдаон хотел повести ее в спальню. Он обернулся к ней с нетерпением, которое моглопоказаться смешным, только ей было не до смеха.
— Данте, кто та женщина?
— Какая разница, кто она, я же сказал — никто.
Тот же жуткий тон.
— Уж конечно, она не никто, она несомненночеловек. Твоя бывшая любовница?
— Почему ты хочешь знать? — взорвался он. Егореакция лишь укрепила ее решимость.
— Я хочу знать, Данте, потому что, нравитсятебе или нет, но мы находимся в определенной связи, и твое отношение к нейпугает меня. — Отвернувшись из страха, что он разглядит что-нибудь в ееглазах, Алиса пошла в гостиную. Позади послышались его шаги. Обхватив себяруками, она повернулась к нему. Почему он так разозлился, хотелось бы знать?
— Ну? Почему тебе не сказать? Немного неудобно,когда твои любовницы сталкиваются? — Она хрипло рассмеялась. — Меня удивляет,что ты не привык к этому, нас не так уж мало.
Лицо у него побледнело от ярости.
— Где ты наслышалась таких глупостей, Алиса?
— Только давай не будем сваливать на меня.Твоя репутация, Данте, хорошо известна, ты сам о ней упоминал, когда таклюбезно пригласил меня присутствовать на переговорах. — Перед глазами всплылеще один образ. — А та женщина, брошенная на ступенях гостиницы ночью на озереКомо, ты ведь был с ней, точно?
На щеках его загорелись красные пятна, воспоминаниебыло особенно неприятным.
— Я права? Так прошу, поведай мне о них. Илиты полагаешь, что нормально морозить взглядом чуть не каждую женщину вгороде... как ты, несомненно, намерен и со мной обойтись в будущем?
Данте ушам не верил. Что за нелепый разговор?Им давно пора быть в постели. Он с гневом вспомнил недавнюю встречу.
Как глупо получается. Инстинктивным его движениемпри встрече с Соней стало защитить Алису от ее злобного присутствия. И всеже... обе дамы — одного поля ягоды. Он принужденно рассмеялся.
— Ты хочешь знать, кто она? — Она — ты, и ты —она, потому она так тебя и интересует.
Он заметался по комнате, и Алиса поспешноотошла с его дороги.
— Я скажу. Возможно, ты будешь ею восхищаться.Зовут ее Соня Папаро. И да, мы были любовниками. Очень давно, когда яунаследовал бизнес после Стефано. Вернее, она появилась на моем пороге, когда язаработал первый миллион. Но мне было все равно, потому что женщины красивее ядо того не видел.
Алиса задрожала, каждое слово вонзалось вгрудь острым кинжалом. Ничего не поделаешь — сама напросилась.
— Я все ей рассказал о себе, потому что, когдалюбишь, доверяешь, верно? — Он не ждал ответа, глаза его походили на пылающиеугли. — Рассказал, что мать нас бросила, как больно мне было, как плохо. Какгодами тосковал по маме Паоло и все еще ее ждал. И однажды Соня пришла и привелас собой старуху, которая припала к моим ногам и стала умолять простить ее зато, что бросила нас с Паоло.
Рука Алисы дернулась, прижавшись к груди.Услышать такие слова — словно смотреть, как разбивается на замедленнойскорости машина.
— У меня не было причин не верить Сонинойфантастической истории о встрече на рынке. Будто бы она услышала, что этастаруха рассказывала о двух оставленных ею мальчиках, о том, как она теперьжалеет. Соне будто бы оставалось только сложить два и два. Зачем ей было мнелгать? Она меня любила. Логике тут ничего не противоречило — мы продолжали житьв том же районе Неаполя. Возраста та женщина была подходящего, те же черныеволосы... и она все о нас знала... лишь потом я понял, что ее сведенияполностью совпадали с теми, которые узнала Соня от меня. Плюс интуиция,догадки.
— Данте...
— Я не закончил. Поэтому я оставил старуху всвоем доме. Мне пришлось пройти через слишком многое, чтобы быстро простить, ноПаоло, в его впечатлительном возрасте, был в восторге, обретя мать. Мнехотелось верить... Соня обвиняла меня в цинизме, приводила пример Паоло, такогосчастливого. Мне не хотелось быть циничным и недоверчивым.
Нащупав за собой стул, Алиса села, не отрываяглаз от Данте, меряющего шагами комнату.
— Не стану объяснять тебе важность матери витальянских семьях... Я знал, что Соня ждет предложения брака, это желание онавыразила более чем прозрачно, Я все откладывал, я давно поклялся никогда нежениться. — Его губы скривились в невеселой усмешке. — И вот тут, как низабавно, мама выступила вперед, начав убеждать меня сделать Соню честнойженщиной. Однажды я застал эту парочку обсуждающими, сколько денег они смогутиз меня вытрясти после того, как я сделаю Соне предложение. Я-то, дурень, уже икольцо купил. Решил послушаться доброго совета. Мать и дочка разыграли отличноепредставление. Я не слишком торопился, и Соня проявила выдумку. Мы ведь немогли помнить свою мать. Паоло... он не выдержал бы, если б его бросиливторично, и мне пришлось сказать ему правду.
— Данте, мне так жаль... Я понимаю, что ты долженбыл чувствовать...
— Ты? Откуда тебе знать, что значит быть брошенной?
— Я знаю, — тихо сказала она, — потому что моясобственная мать оставила нас, когда мне было четыре, а Мелани — два.
На минуту воцарилось молчание, а потом —холодная ярость, с которой заговорил Данте, оказалась хуже всякого взрыва.
— Ты... — он добавил что-то невнятное. — Ятебе это рассказываю, и ты немедленно пытаешься растрогать меня такой жежалостливой историей. У тебя даже не хватило фантазии придумать что-нибудьоригинальное, прешь напролом!
Так и есть — верить ей он не собирается. Алисапобледнела. Данте же внутренне кипел.
Как она могла? Пытается сыграть на его горе.
И все равно он чувствовал, что не в силах отказатьсяот нее, привязанность к ней нельзя было сравнить ни с чем, даже ее неприкрытаяалчность не могла тому помешать.
— Ничего не изменилось, Алиса. Забудем это,хоть тут будем честны друг перед другом.
Она подняла на него помертвевшие глаза, иДанте отшатнулся. Алиса рассмеялась, и смех совсем не похож был на тот, ккоторому он привык.
— Ты не можешь поверить, что твой брат влюбилсяв девушку — милую, хорошую девушку, которая ждет теперь ребенка от него. Стобой гнусно обошлись, но, Данте, то была всего одна из женщин... И боюсь, какни неудобно для тебя такое совпадение, но наши печальные истории очень похожи.Впрочем, то, что ты мне не веришь, меня уже не огорчает. Ты с самого начала мнене верил. Но в любом случае можешь ознакомиться с записями Северноголондонского приюта — увидишь там наши имена.
— Если это правда, почему ты не сказаламне раньше?
— А ты стал бы слушать? Правда в том, что,ничего не зная обо мне, ты ничего и не хотел знать. Тебе требовалось толькотело в кровати.
