К ней подошла молодая женщина.
— Вы, должно быть, Алиса.
Она кивнула.
— Мария, воспитатель приюта. — Она махнуларукой в сторону детей. — Готовиться начали за много недель, это путешествие —одно из самых любимых в году.
— То есть бывают и другие?
Мария кивнула.
—Да, несколько. Сюда и в Милан тоже, да вообщепо Италии. Водные виды спорта, учебные центры, верховая езда... всего неперечислишь.
Данте и несколько инструкторов в гидрокостюмахсновали между детьми, организуя их в группы.
— Пойдемте, я покажу, где вы можете сесть ипонаблюдать.
Алиса последовала за Марией к трибунам. Таначала объяснять, что взрослые — бывшие воспитанники приюта, которые приходятпомогать.
Очередной укол в сердце. Вот свидетельство:она видела, как Данте поймал маленькую девочку и высоко подкинул ее, а тарадостно смеялась, — он может любить. Способность к этому он не потерял. Тольконе по отношению к ней. Хотя... разве не отвратительно — думать о себе, в товремя как у этих детей никого нет.
Подавив возникшую боль, она обернулась кМарии:
— Не могу я чем-нибудь помочь?
Мария, видимо, растерялась:
— Вы?
— Конечно. — Алиса встала. — Пойдемте, почемуэто они должны веселиться без нас?
Вечером, когда солнце уже клонилось к закату,а дети начали переодеваться, болтая без умолку и мельтеша под ногами, Дантеоблокотился о стену и нашел глазами ту, которую искал. Лучше б не находил. Онавсе еще была в гидрокостюме, волосы мокрыми кудряшками вились вокруг головы.Выглядела она самое большее на восемнадцать. К ней тянулась очередь детей.Алиса без устали клеила пластыри, смазывала синяки и болячки.
Никто из детей серьезно не пострадал, все раны— следствие веселой возни. Данте не мог оторвать глаз от Алисы. Вот онаприжала к себе малышку, поцеловала в головку.
Рядом оказалась Мария, восторженно помоталаголовой, сказала:
— Данте, она...
Он резко оборвал ее:
— Я знаю. — И сделал еще глоток пива. Не хочетон это слышать.
Удерживая ее в своей квартире, исключительнодля себя, он позволял себе определять влечение к ней как исключительнофизическое. Да, они разговаривали и ему нравилось обнаруживать у нее общие сним интересы, чувство юмора... но это только подтверждало физическую природужелания.
Скоро Алиса, уже в своей одежде, сидела рядомс ним в джипе. Детей загрузили в автобус — для самолета их было слишком много,и они с воплями и шумом уехали. Алиса не переставала улыбаться.
— Какой чудесный день... спасибо тебе. Как быхорошо... — она запнулась, заметив его суровый взгляд.
— Что?
Она покачала головой.
Этой ночью, на вилле, они занимались любовью скакой-то ожесточенностью. Словно в предчувствии каких-то перемен. А после,лежа в его объятиях и прислушиваясь к постепенно выравнивающемуся дыханию,Алиса поняла, что предчувствие шло от нее. Потому что настало время уйти. Сегодняона опять ощутила себя нормальным человеком, общаясь с детьми, заботясь о них.Откажись она от этого — и душа ее начнет съеживаться все больше и больше, покаот прежней Алисы не останется лишь бледная тень.
— Я буду к шести, прием начнется в полседьмого,синьора Паскаль в пять доставит платье. — сказал Данте перед уходом.
— Данте, не надо нового платья, это сумасшествие— я полно с собой привезла.
— Я тебе уже говорил, цена ничего не значит. Асегодняшний вечер очень важен.
Алиса пожала плечами. После его ухода немногопошаталась по дому, не зная, куда себя деть. Позвонила Мелани, но лондонскийтелефон не отвечал. Не смогла она дозвониться и на мобильный — ни Мелани, ниПаоло трубку не брали. В принципе беспокоиться не стоило. Алиса знала, что оничасто отправляются на прогулку, если Паоло рано возвращается с работы.
Его шаги Алиса услышала давно, но осталасьстоять, глядя в окно. Он подошел сзади, его запах окутал ее как плащ. Сердцезабилось быстрее. Данте поцеловал ее в обнаженную шею, она закрыла глаза,позволив сладкой боли овладеть собой.
— Красавица моя.
Она повернулась к нему, его темный горячийвзор оглядел ее сверху донизу. Платье золотистого шелка очень шло ей. Он поднялброви.
— Туфли?
Приподняв ногу, она показала броские золотистыетанкетки, найденные синьорой Паскаль.
— Мне оказалось достаточно одного раза, чтобывыучить свой урок. Я и каблуки не сочетаются. Танкетки проблему решают.
—Тогда пойдем.
Несмотря на танкетки, ноги Алисы начали уставать.Ужин давно закончился, но люди не расходились. Данте выступил с речью,позволив ей в очередной раз убедиться, что, захваченный чем-либо, онпревращается в силу, с которой приходится считаться. Она отпила шампанского,стараясь не поддаваться искушению снова начать себя жалеть.
А он уже пробирался к ней. Взяв у нее из рукбокал, поднял ее пальцы к губам, поцеловал у всех на виду. Алисе сдавило грудь— снова работа на публику. Он определенно желает получить за свои деньги помаксимуму, сердито подумалось ей.
Они направились к выходу, как вдруг Дантерезко остановился. Алиса едва не врезалась в него. Она поискала взглядом, чтоего задержало, и увидела стоящую перед ним женщину. Несколькими годами старшеАлисы, примерно ровесница Данте. Густые темные волосы, смуглая кожа иизумрудно-зеленые глаза. Удивительно хороша.
Алиса не понимала, что они говорят, но немогла не заметить напряжение Данте, силу, с которой он сдавил ей пальцы. Ондаже чуть отодвинул Алису в сторону. Слегка рассердившись, что ее оттесняют,Алиса шагнула вперед и протянула руку.
— Здравствуйте, я Алиса.
Женщина презрительно глянула на ее руку исразу повернулась к Данте. Презрительная гримаса сделала ее очаровательноелицо куда менее красивым. И говорила она жестко, отрывисто.
Данте что-то ответил, и она замолкла, неприятноскривив рот.
Алиса не могла удержаться:
— Данте... кто это?
Он не посмотрел на нее, а продолжал холодноглядеть на незнакомку.
— Это, — голос его соответствовал выражениюлица, — никто.
Потом схватил Алису за руку и потащил засобой.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Алису больше всего задело, что когда-нибудьона может так же случайно столкнуться с ним, и он окинет ее тем же ледянымвзглядом, сжимая руку другой женщины. Она этого не вынесет. Ее час настал, иона почти радовалась событию этого вечера, поспособствовавшему ее решению.
