Он хотел что-то сказать, но тут пронзительнозазвенел мобильный у него в кармане.
— Да...
Слушая быструю итальянскую речь, Алиса думала,как попасть на завтрашний самолет — улететь отсюда. После откровений Данте оналучше стала понимать его. Та женщина сумела забрать его сердце и разбить вкуски, прежде чем у него появился шанс познать истинную любовь. Огромнаяусталость навалилась на Алису — ничего поделать уже нельзя.
— Алиса.
Повернувшись, она хотела попросить его оставитьее в покое, но осеклась.
— Что-то с Мелани, да?
Данте хотел взять ее за плечо, но она отпрянула.Он моргнул.
— Говори.
— Ее доставили в клинику, требуется срочноекесарево сечение.
Алиса схватилась за грудь.
— Беременность только семь с половиной месяцев!
Она покачнулась, и Данте обнял ее, все подозрениязабылись перед лицом ее неприкрытого страдания. Он помог ей дойти до комнаты,собрать кое-что из вещей, и уже через час они вылетели в Англию.
Они добрались до больницы ранним утром. Алисане стала ждать, пока ей откроют дверь, выскочив из машины, она бросилась внутрьздания. И нашла Мелани и Паоло в палате державшимися за руки. Они обменивалисьусталыми улыбками.
Разом ослабев, Алиса прислонилась к двери.Мелани вскинула на нее глаза.
— Лисси, ты стала тетей. Твою племянницу мырешили назвать Люси. Такая маленькая, но сильная.
Алиса крепко прижала Мелани к себе.
— Ох, Мел, никогда я так не волновалась...
— Мы не стали звонить, знали — вы с Данте ужеедете.
Слезы хлынули у Алисы из глаз. Мелани сталадругой, повзрослела... и Паоло тоже. За время ее отсутствия он превратился изюноши в мужчину.
Дверь заслонила тень. Данте. Алиса опустилаголову. Сосредоточившись на болтовне Мелани, она заставила себя не замечать,что Паоло вышел из комнаты поговорить с братом.
Данте удивило незнакомое выражение на лицеПаоло. Тот с независимым видом стоял перед ним, высокий, гордый и отстраненный,и впервые в жизни Данте пожалел, что сам всегда на правах старшего держал сбратом дистанцию. С тех пор как пришлось защищать Пабло от козней Сони, Дантебоялся того дня, когда и Паоло на кого-нибудь обратит внимание. Почему-тоДанте казалось, что его долг защищать от беды несмышленого брата, но теперь...
— А ты ведь даже не знаешь, как мы познакомилисьс Мелани? — Паоло усмехнулся. — Нет, конечно. К твоему сведению, встретились мыне на работе. В твоем благотворительном фонде... представляешь? В прошлом годуты ездил в Южную Америку и попросил тебя подменить. Она там помогала, Данте. Всвободное время. Знаешь, почему?
У Данте появилось неловкое предчувствие.Паоло, ничего не замечая, продолжал:
— Потому что Мелани тоже выросла в приюте. САлисой. Мать их бросила, как и наша нас. Ты можешь не поверить...
— Паоло, подожди... Я верю. Верю тебе. Алисамне сама рассказала. — А ей я не хотел верить...
Паоло внимательно взглянул на него, потомпровел его по коридору дальше. За стеклом они увидели детскую палату. Паолоуказал на малышку, лежащую ближе всех. Темные волосики, оливковая кожа. Онаизгибалась и зевала, крохотные ручки сжимались-разжимались. На табличке имя:Люси Д'Акьюани. Имя их матери.
Паоло обернулся к нему:
— Данте, ты мой брат. Я понимаю твое беспокойство,но ты не должен всю жизнь меня защищать. Если действительно хочешь, чтобы япрошел тест на отцовство, я его пройду, но знай: это будет только ради тебя.Сам я даже смотреть на результаты не буду. Мне не нужно доказательств, что этомой ребенок. Я знаю, и я люблю Мелани. Мы поженимся. Независимо ни от чего.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Напряженной спиной Алиса уловила возвращениебратьев. Быстрым взглядом она заметила потухшее лицо Данте, и ей стало холодно.
Данте подошел к постели, Алиса щекой чувствовалаего дыхание.
— Мелани, примите мои поздравления по поводурождения малышки. Желаю вам с Паоло всего наилучшего. И очень сожалею одоставленных мною неприятностях.
Алиса упорно смотрела на свои руки.
— Спасибо, мистер Д'Акьюани, — ответилаМелани. — Нет нужды вам извиняться. С нами все хорошо, мы с Паоло вместе, нашадевочка здорова — больше ничего не имеет значения.
— Алиса, пойдем со мной.
Алиса покорно последовала за ним, решив, чтоМелани и Паоло не стоит присутствовать при объяснении. Оно касается только их сДанте. Но, прежде чем покинуть больницу, она позволила себе еще постоять передокном, за которым спала ее племянница. Данте поглядывал издалека, подходитьближе он опасался.
Когда на улице Данте открыл ей дверцу машины,Алиса встрепенулась. Он действительно считает, что она сейчас послушно прыгнетвнутрь, как будто последних двадцати четырех часов не было?
— Я не еду с тобой.
Ее голос вторгся в его мысли.
— Что? Конечно же, едешь. Я сегодня долженбыть в Риме. Садись, замерзнешь.
Холод для Англии не редкость.
— Нет, я не вернусь. Все, Данте. Это конец.
— Алиса, сядь. Мы можем обсудить, что тебя неустраивает, в машине.
Что ее не устраивает? Откуда тогда придетсяначать? Данте и в голову не приходит, что ее с самого начала не устраивало все.
Алиса упрямо помотала головой. Ему показалось,что он понял, паника сменилась облегчением.
— Если ты хочешь задержаться на несколькодней, ладно. Я потом пришлю самолет... — он хмыкнул, — или, если тынастаиваешь на экономии, можешь лететь эконом-классом.
— Нет! Ты не понимаешь. Я говорю, что вообщене вернусь — никогда! Я останусь здесь. Да, нам, видимо, придется иногдавстречаться, на свадьбе или... или еще когда-нибудь... но это все, Данте.
— Ну нет. Решать буду я сам.
— Ты всегда норовишь все решить сам. Я не могубольше этого выносить.
Данте едва не поддался первобытному инстинктусхватить Алису и запихнуть в машину силком. Его остановило одно: она сказала,что этого не вынесет.
Он отступил назад к машине.
— Похоже, ты решила окончательно.
Алиса кивнула. Ей хотелось зарыдать. Дантеоставался спокойным, невозмутимым. У него нет сердца. Он потерял его оченьдавно.
— Могу я куда-нибудь тебя подбросить?
— Нет. Просто уезжай, Данте.
Он сел на заднее сиденье. Дверца хлопнула,машина тронулась, оставив ее стоять на холодном ветру... и обдумыватьпреимущества падения в обморок в непосредственной близости от больницы.
