Затем снова потемнело, а грянувший гром заставил вжаться в дерево и зажать руками уши.
– Арика! – закричал Свенсон, но раскат грома заглушил его крик.
Очередная вспышка молнии прорезала небо, однако теперь мужчина не видел в реке ничего необычного. Лишь бурный поток воды, который тек здесь уже тысячу лет и будет течь еще столько же. Быть может, все просто привиделось? Быть может, в воде и не было никакого бревна с вцепившейся в него девочкой? А тролль просто соврал в попытке спасти себя? Быть может, его дочери уже нет в живых?
Нет.
Сердцем Свенсон чувствовал, что Арика жива. Будь он чуточку проворнее, они уже были бы вместе. Обида и злость мешали дышать.
В отчаянии он упал на колени и закричал, вливая свой крик в раскат грома.
Так близко – и все же так далеко.
Свенсон хотел было скинуть сапоги и прыгнуть в реку, но голос разума каким-то чудом пробился сквозь стену печали и отчаяния. Утонуть в безрассудной попытке догнать Арику – едва ли лучшее решение. Но это не означает, что он просто сдастся и смирится с утратой. Если когда-нибудь ему суждено вернуться домой, то сделает он это только вместе с дочерью.
Из леса выбежал Луунд.
– Мне жаль, – сочувственно сказал альв, положив руку на плечо Свенсону.
Мужчина скинул руку.
– Прибереги свою жалость для кого-нибудь другого. С Арикой все будет в порядке. Она сможет о себе позаботиться. Теперь я в этом уверен.
Луунд замешкался.
Свенсон пожал плечами.
– Искать ее, что же еще? Если ты, конечно, не струсил.
ЭПИЛОГ
Они плыли всю ночь и решились пристать к берегу лишь, когда солнце выкрасило горизонт серо-оранжевым. Арика никогда не думала, что можно уснуть вот так: по пояс в воде, обхватив руками промокший ствол. Но усталость взяла свое, и большую часть ночного путешествия девочка проспала.
– Как твое крыло? – спросила Арика.
Кир попытался взмахнуть крылом, к которому по-прежнему были примотаны две палки, но тут же скорчил гримасу,
– Боюсь, полеты мне пока не светят.
Арика кивнула.
– Что ж, значит пойдем пешком.
Кир сел.
– А куда? – спросил он.
– Уж точно не обратно, – Арика махнула в сторону, откуда они приплыли.
Однако вместе со страхом, который охватывал ее, стоило вспомнить о тролле, внутри ворочалось другое воспоминание, внушающее даже больший страх.
«Отец. Выбежавший на берег был похож на отца»
Арика мотнула головой, прогоняя глупые мысли. Откуда там мог взяться отец? Течение унесло ее за много-много миль от дома. Даже такой великий охотник, как отец, не смог бы ее выследить.
«Прекрати уже быть глупой девчонкой, Арика!» – скомандовала она самой себе, – «Пора взрослеть».
И все же отчаяние не желало отступать. Оно вцепилось в грудь своими когтями и сжимало хватку. Арика изо всех сил сдерживалась, чтобы не всхлипнуть. Она понимала, что, поддавшись слезам, уже просто не сможет остановиться – будет рыдать беспомощно и исступленно, до тех пор, пока не высохнут глаза. А если отчаяние возьмет верх сейчас – все пропало. Единственный способ спастись – двигаться к цели, пускай призрачной и неясной.
Бездействовать нельзя.
У оказавшегося в беде всего два пути: первый – сдаться, второй – сражаться. И сдаваться Арика пока не собиралась. Идти вверх по реке они не могли. Значит, пойдут дальше. Если она не может спасти себя, то поможет спастись Киру, своему… другу. Бесенок минимум дважды спас ей жизнь, пора возвращать долги.
– Мы отправимся на поиски твоего дома, – сказала девочка.
Кир возбужденно зашевелил ушами, но тут же сник.
– Честно говоря, понятия не имею, как туда попасть. Или хотя бы в какую сторону идти.
Арика погладила подбородок.
– Что ты помнишь о доме? Что видел, когда летел?
Кир почесал задней лапой за ухом. На мгновение он усомнился, имеет ли право довериться девочке. Место, где живет его род, хранилось в строжайшей тайне от всех ходящих по земле. Туда не ступал еще ни один человек.
Но Арика была не просто человеком. Именно она придумала план спасения, когда Кир уже утратил всякую надежду обрести свободу. Проведенное вместе время сделало их друзьями. А кому доверять, если не другу, готовому рискнуть своей жизнью, чтобы спасти твою?
– Мой дом на горе, – сказал Кир, – но не такой, как эта, – он указал на зеленую стену, возвышающуюся за его спиной. – Наша гора целиком из черного камня, она стоит в окружении из ледяных склонов и пик.
Кир еще немного подумал.
– Но вряд ли я смогу объяснить, как туда попасть. Перед той грозой… когда, – бесенок кивнул мордочкой на сломанное крыло, – мы летели долго, выше облаков. Кажется, я видел эту реку. Но, когда смотришь оттуда, сверху, – он жалобно задрал голову, – все выглядит совершенно иначе.
Арика задумалась. Не слишком понятное объяснение для того, кто не может подняться в небо, подобно птице. И тут ее осенило. За день до злоключений гроза началась вечером!
– Ты говоришь, что летел выше облаков. С какой стороны светило солнце?
Кир задумался, покружился в одну сторону, затем в другую, снова сел.
– С этой, – бесенок поднял переднюю правую лапу.
Лицо Арики просияло.
– Значит, ты летел с севера!
Кир недоверчиво посмотрел на нее.
– Откуда ты знаешь?
– Солнце садится на западе, а, значит, если оно светило справа, то ты летел с севера на юг. Смотри!
Девочка схватила ближайшую палку и принялась чертить на мокрой земле. Она нарисовала крест со стрелками на каждом конце, с одной стороны – кружок, а по центру фигурку с крыльями. Тут Кир понял, что означает рисунок девочки: фигуркой был он сам, кружком – солнце, а крест, видимо, означал стороны света.
– Откуда ты все это знаешь? – удивился бесенок.
Вместо ответа Арика бросила палку и побежала к ближайшему дереву. Она внимательно осмотрела его, потрогала растущий с одной стороны мох, затем проверила еще одно, задрала голову и вгляделась в зеленый потолок из листьев.
Наконец, уже спокойным шагом девочка вернулась к Киру.
– Север там, – уверенно указала она в сторону от реки. – Папа учил меня ориентироваться в лесу, – добавила девочка, увидев недоверие на мордочке бесенка.
