2. увольнение В. Змиенко по дискредитирующим обстоятельствам (связь с ОУН и передача им конфиденциальной информации), то есть он остался «обиженным» на УНР и поляков, соответственно, готов «отомстить» за нанесённые обиды;
3. связь В. Змиенко с оуновцами. К сожалению, не установлен уровень связи. Или прямой контакт с Е. Коновальцем. Или работа с Р. Яри опосредованно через Шпилинского;
4. заинтересованность В. Змиенко в материальном благополучии, то есть элемент стяжательства был приоритетным в работе его подчинённого В. Недайкаши, почему последний и не развивал тесных отношений с ОУН, так как там «много не заработаешь» (вместе с начальником — В. Змиенко).
5. Представляется, что и «Пётр» наконец-то понял, что «Ящур» важнее «Жука», и поэтому стал «педалировать» тему его разработки и вербовки как наиболее перспективную, сулящую гораздо больше оперативных выгод, нежели «убивать» время на второстепенный объект, чья информация с лихвой перекроется данными «Ящура». То есть он даёт понять Центру, что «ставить» надо на В. Змиенко, который всё равно окажется в Париже, и тогда тот же Центр потребует от «Петра» срочно заняться его разработкой. И как часто это бывало раньше и существует сейчас, обвинит Парижского резидента в том, что не предвидел развитие событий с «Ящуром» и ничего не предпринял для его разработки.
И опять как всегда одно и то же. «Пётр», как верный «пёс», «скулит» в Центр, чтобы выслали соответствующие указания, как выстраивать линию поведения с «Ящуром». Однако, думается, что это не столько фраза «деревянного» солдафона из добровольного общества «Меча и щита», сколько бюрократический реверанс, стремление прикрыться «бумажкой» на случай «оперативного конфуза», который хватит Центр, когда тот узнает, что «Ящур» возглавил службу безопасности ОУН.
Но не будем полностью игнорировать и «прямой умысел» «Петра», раболепно заглядывающего в рот начальству. Годы, потраченные на регулярные поставки в Советский Союз «уважаемому» руководству порнографии, чулок и т. д., могли превратить «Петра» в закоренелого служебного холуя.
В нашем понимании, резидент советской разведки — это фигура индивидуальная, штучная, самостоятельная, работающая автономно, проявляя разумную инициативу при условии, что располагает всеми необходимыми интеллектуальными, волевыми и профессиональными качествами. Центр только определяет общую линию деятельности, приоритеты и берёт на себя отчасти функции организации взаимодействия и согласования с другими подразделениями государственной безопасности. Если руководитель резидентуры или отдела Центра всё время обращается к руководству за указаниями на работу или как поступать в той или иной ситуации, то умный начальник порекомендует подать рапорт об увольнении, глупый — отпишется «оперативной абстракцией» в духе Малевича. Мол, план работы на год утверждён, указания даны, ориентировки направлены, деньги выделены и т. д. Но последующая работа по делу закончится «чёрным квадратом» или таким же днём в его служебной истории.
А пока история с «Жуком» стала приобретать склочный характер. Центр «перешёл» к активному обвинению «Петра» в том, что по «Жуку» за два года не выполнены все планируемые задачи и это привело к отвлечению резидентуры от более важных мероприятий по украинской линии: «…В письме о Новаке вы бросаете нам обвинение, что мы, дескать, виноваты в поведении Жука. Тем более странно, что не Жук /вы констатируете/, а мы вводим путаницу в этом деле…»[107] (Из этого обвинения напрашивается вывод, что не только оуновец Р. Яри владел в совершенстве «Хуцпой»!)
Вообще-то, этого и следовало ожидать. Каков поп — таков и приход. Какой пастух — таковы и овцы. Умением угождать начальству отсутствие интеллекта и профессионализма не компенсируешь.
В своё оправдание «Пётр» сообщил, что «…достаточно просмотреть все доклады источника, все наши письма о нем, чтобы судить о нем как о жулике, как о неискреннем агенте (выделено. — О.Р.)… Повторяю: мы все, что было в наших силах, сделали. Если на очередной встрече с Жуком в моем присутствии и при моем участии (какой стиль?! Подчёркнуто. — О.Р.) нам не удастся Жука заставить разоружиться, мы связь с ним прекращаем»[108].
Складывается впечатление, что «Пётр» только и ждал повода, чтобы закрыть разработку «Жука», если Центр на все его предложения оставался непреклонным и требовал агента «дожимать». Насколько можно понять из этого сообщения, он впервые решился пойти на конспиративную встречу с агентом, так как в предыдущих отчётах не фигурировал, даже когда встречи проходили в Париже (наверное, был очень занят — носился по Парижу в поисках очередных чулок и порнографии?).
Если подытожить, «Жука» «разоружить» не представилось возможным. Состоялась ли долгожданная встреча «Петра» и «Жука» — в материалах дела информация отсутствует. Надо думать, что связь с агентом действительно «прекратилась». Но по какой причине?!
Данный документ датирован ноябрём 1936 года. В октябре со своей должности был снят и переведён народным комиссаром (министром) водного транспорта И. Ягода. Его место занял Н. Ежов, который привёл с собой из Центрального комитета партии около 20 работников и рассадил их на руководящие должности. Центральный аппарат, как и органы НКВД на местах, скукожился в ожидании «великих потрясений». Из-за границы постепенно стали отзывать резидентов, утверждённых на эти должности бывшим наркомом. Поэтому и нашему «Петру» стало не до «жуков» и «ящуров». В предчувствии вопросов о происхождении чулок и прочих эксклюзивных предметов роскоши Ягоды и иных руководителей он уже паковал чемоданы.
Быстролётов Дмитрий Александрович
А насчёт утверждения «Петра» о том, что об агенте «Жук» он думает «…как о жулике, как о неискреннем агенте…», то давайте обратимся к документу, составленному 12 декабря 1935 года начальником 3-го отделения (информационного) Иностранного отдела Управления государственной безопасности НКВД УССР при СНК товарищем Киселёвым (тот самый, который давал оценку «Жуку» в марте 1934 года. См. стр. 35). В этой аналитической записке и он подытожил всю информацию, полученную от агента НКВД «Жук» за период негласного сотрудничества с января 1934 года по декабрь 1936 года.
Вывод. Этот «жулик» и «неискренний агент» за указанное время предоставил органам госбезопасности СССР секретные сведения:
1. По 1-му меморандуму — на агентуру органов ГПУ, разоблачённых контрразведкой УНР (то есть 2-м Отделом В. Змиенко), в количестве 15 человек;
2. По 2-му меморандуму — на агентуру разведки УНР, установленную на территории СССР, в количестве 7 человек;
3. По 3-му меморандуму — на агентуру разведки УНР, не установленную (выделено. — О.Р.) на территории СССР, в количестве 19 человек.
