— Если бы и моя мама так думала, — со вздохомсказала Мэрибет. — Она делает все так, как велит ей папа. Она считает, чтов колледже девочкам делать нечего. Родители не хотят, чтобы я туда поступала.Райану они бы, наверное, разрешили, если бы он захотел, но он, по-моему, толькоо том и мечтает, чтобы всю жизнь работать вместе с отцом. Если бы не плоскостопие,он бы отправился в Корею.
Папа говорит, что он хороший механик. Знаешь, — онапыталась объяснить ему то, о чем никогда еще ни с кем не говорила, — явсегда чувствовала, что отличаюсь от них. Мне всегда хотелось того, чтоостальных членов моей семьи совершенно не интересует. Я хочу ходить в школу, яхочу многому научиться, я хочу стать эрудированной и образованной. Понимаешь, яне собираюсь всю жизнь заниматься хозяйством и рожать детей от какого-нибудьпарня, пусть даже очень хорошего. Я не хочу быть пустым местом. Правда, менявсе считают фантазеркой.
Томми разделял ее мечты, она это чувствовала. Онвоспитывался в семье, в которой и она хотела бы вырасти. Ей казалось, что онародилась не там, и вся жизнь ее до этого момента была полна каких-то недоразумений.
— Моя сестра, наверное, в конце концов станет такой,какой хотят ее видеть родители, — продолжила Мэрибет после паузы. —Она пытается с ними спорить, но вообще-то она послушная. Ей всего тринадцать,но она уже помешана на мальчиках…
С другой стороны, это же не Ноэль забеременела от ПолаБрауна, переспав в первую же встречу, даже не испытывая к нему любви.
Мэрибет чувствовала, что не вправе так говорить о младшейсестре.
— Знаешь, тебе надо познакомиться с моей мамой. Ядумаю, она тебе понравится, Мэрибет.
— Наверное, — откликнулась она, но потомпосмотрела на него с любопытством. — Как ты считаешь, а я ей понравлюсь?Матери обычно очень подозрительно относятся к девочкам, за которыми ухаживаютих сыновья.
Особенно к ней… уже через месяц. Нет, с миссис Уиттейкер ейзнакомиться не следует.
Уже через пару недель она не сможет скрывать свой живот идаже с Томми встречаться перестанет.
Мэрибет еще не решила, что она скажет ему, хотя понимала,что ей придется сделать это в самом скором времени — ведь он всегда можетувидеть ее в ресторане. Придется рассказать ему историю про погибшего в Кореемужа — несмотря на то, что теперь это прозвучит совсем глупо.
Мэрибет хотела бы признаться ему во всем, но не могла.Случившееся с ней было слишком ужасно, слишком безответственно и слишкомшокирующе для каждого, кто узнал бы об этом. Она была уверена в том, что послеэтого он и видеть ее не захочет.
Что ж, придется прервать отношения с Томми через нескольконедель, соврав, что она встречается с кем-то еще. А потом он вернется в школу,будет заниматься и влюбится там в кого-нибудь — в хорошую девочку, которуюможно спокойно привести в дом и представить родителям…
— Эй, о чем ты там думаешь? — прервал Томми ееразмышления. Мысли Мэрибет были за миллионы миль от этого места. — Тытакая грустная, Мэрибет. Что-то не так?
Томми понимал, что ее что-то беспокоит, в душе у нее не всев порядке, но он не знал, как выяснить, в чем же дело, — ведь знакомы онибыли так недолго. Но все равно он бы очень хотел помочь ей.
В первый раз за много месяцев его боль, связанная со смертьюЭнни, немного утихла благодаря этой рыжеволосой девушке, и теперь он хотелотблагодарить ее за это.
— Нет… похоже, я просто размечталась.
Ничего особенного.
Просто растущий как на дрожжах ребенок в животе, а так всехорошо.
— Пошли прогуляемся?
Они шли по берегу, то балансируя на камнях, то бредя поколено в воде, то пересекая песчаные пляжи. Это было небольшое и оченьживописное озеро, и на обратном пути к машине он предложил ей пробежатьсянаперегонки по песку, однако она не смогла угнаться за ним своими длиннымикрасивыми ногами.
В конце концов они вместе повалились на землю, задыхаясь,хохоча и глядя в голубое небо.
— А ты неплохая спортсменка, — заявил Томми, и онарассмеялась в ответ.
Ей было рядом с ним легко и просто, она воспринимала его какбрата или старого доброго друга.
— Я бы тебя догнала, если бы не споткнулась о камень.
— Да ничего ты не споткнулась! Ты от меня отстала нацелую милю.
— Ну да, а ты побежал раньше меня… Это нечестно!
Мэрибет звонко смеялась, и лица их были совсем рядом. Томмисмотрел на нее, приходя в восторг от каждого ее движения, замирал от звука ееголоса.
— Ничего подобного! — защищался он, отчаянно желаяпоцеловать ее.
— Нет, нечестно! Ну ничего, в следующий раз я тебяобгоню…
Ему так нравилось поддразнивать ее, лежа рядышком на тепломпеске. Томми часто задумывался над тем, что такое близость с женщиной. О, какбы он хотел это узнать… вместе с Мэрибет… но она была столь женственной и стольневинной одновременно, что он просто боялся дотронуться до нее.
Вместо этого он перевернулся и лег на живот, чтобы она незаметила, как сильно нравится ему и как он возбужден.
Мэрибет лежала рядом с ним на спине и внезапно почувствовалачто-то странное. Это было ни с чем не сравнимое ощущение, нечто, чего онаникогда не испытывала, — как будто внутри ее вдруг раскрыла крыльябабочка.
Ощущение было совершенно незнакомым, но внезапно ее осенило:это ребенок — ее ребенок — подавал первые признаки жизни…
— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Томми,потому что взгляд ее на мгновение изменился — как будто ее что-то удивило, апотом до смерти испугало.
— Ничего, — тихо ответила она, пораженнаязначимостью события, которое только что произошло здесь, на этом песчаном пляже.
Она словно упала с небес на землю, вспомнив, насколькореален ее ребенок. Он живет своей жизнью, и время стремительно бежит вперед,хочет она этого или нет.
Мэрибет уже думала о том, что ей пора отправиться к врачу ивыяснить, все ли у нее в порядке, но она никого тут не знала, и, хотя у неескладывались хорошие отношения с Джулией, Мэрибет пока не находила в себе силы,чтобы сказать ей о своей беременности и попросить совета.
— Иногда мне кажется, что ты где-то оченьдалеко, — сказал Томми.
«О чем она думает в такие минуты? О, как бы мне хотелосьзнать о ней все».
— Я просто думаю о своих родителях… или о сестре.
— Ты общаешься с ними?
Мэрибет окружали какие-то тайны, недоговоренности, и этобыло так ново и интересно.
— Я пишу им письма, — сказала Мэрибет. — Таклучше. Если я звоню, мой отец просто свирепеет от звука моего голоса и начинаеторать.
