Граф Лозере вскочил на лошадь и пустил ее в галоп.
– Что ж? Как вам понравился мой дворянин? – спросил Дьявол.
– Мне кажется, он такой же, как многие из них, – ответил поэт. – Когда носишь великое имя, ясно, что можно от этого опьянеть. Гораздо любопытнее этот господин Феликс. Похоже, это «темный персонаж» в вашей истории. Что он из себя представляет?
– А я не вижу никакой взаимосвязи между Матье Дюраном и господином де Лозере, – заметил барон.
– Все будет, и в свое время, – ответил Дьявол, – и если вы желаете меня слушать, вы все узнаете. Я не сочиняю ни драм, ни комедий, но я умею подготовить эффекты, как говорят в театре.
XI
Избирательный циркуляр
– На следующее утро Матье Дюран прогуливался по одной из аллей парка в Этане, перечитывая на ходу текст, который он правил накануне и копии которого привез Леопольд. Был уже почти полдень. Казалось, Матье Дюран с нетерпением ждал кого-то, он часто оглядывался, чтобы посмотреть, не идет ли кто. Наконец в конце аллеи он заметил мужчину, чье появление явно обрадовало его. То был господин Дано. Однако, несмотря на удовольствие, которое вызвал его приход у банкира, он не поспешил навстречу. Он продолжал прогулку, как будто ничего не замечая, но довольно медленным шагом, чтобы дать возможность гостю догнать себя, и возобновил чтение, сделав вид, что совершенно поглощен этим занятием.
Дано вскоре оказался рядом, он приветствовал Матье Дюрана, который дружески кивнул ему в ответ:
«Простите, я скоро буду в вашем полном распоряжении, а пока, если вы не устали, мы можем немного прогуляться вместе».
«Сочту за счастье».
Банкир не ответил и снова углубился в чтение, предприниматель шагал рядом. Время от времени Дюран пожимал плечами, усмехался, иногда восклицал сочувственным и благожелательным тоном:
«Бедняга!.. Он сошел с ума!..»
Наконец банкир изобразил, что взволнован тем, что читает, и пробормотал как бы про себя:
«Все от чистого сердца… Я не могу сердиться на него за излишнюю восторженность. Поистине, – он обернулся к господину Дано, – бедняки – самые благодарные в мире люди».
«Полностью с вами согласен», – поклонился господин Дано.
«Судите сами: вот письмо, которое вначале насмешило меня, но в конце концов растрогало, ибо я уверен, что оно продиктовано добрыми побуждениями».
«И кто его автор?» – Господин Дано смутился оттого, что банкир посвящает его в свои секреты.
«Бедный бравый человек, – ответил Дюран, – которого я уберег от неверного шага и который вообразил, что может засвидетельствовать свою благодарность, собрав подписи избирателей своего округа в мою поддержку».
«Но эта идея кажется мне совершенно естественной! Он уже привел ее в исполнение?»
«Нет, к счастью, но он передал мне проект письма, которое хочет написать».
«Оно вам не нравится?»
«Взгляните сами, могу ли я принять его», – Матье Дюран протянул письмо господину Дано.
Тот начал внимательно читать, тогда как банкир с плохо скрываемым волнением следил, какое впечатление производит на господина Дано это чтение. Наконец Дано сказал:
«Но в этом письме нет ничего, что противоречило бы истине, оно представляет вас как самого честного банкира Франции и одновременно как самого надежного, в нем перечислены благодеяния, которые вы оказали торговле и промышленности, здесь то, что всем и так известно».
«Возможно, я и сделал что-то хорошее, но до того, что говорят, мне еще далеко».
«Бог мой! – с чувством произнес господин Дано. – Если бы мне довелось писать такое письмо, я написал бы гораздо больше!»
«Да и так уж предостаточно», – улыбнулся банкир.
«Прошу прощения, господин Дюран, – спросил предприниматель, – позвольте узнать, не намереваетесь ли вы стать депутатом?»
«Стать? – удивился Дюран, – Конечно, нет!»
«Но если вам предложат?»
«Это очень серьезно… Быть депутатом – тяжкое бремя, особенно для такого человека, как я… Представьте себе, если бы я стал членом палаты депутатов, я вообразил бы, что я – представитель народа, промышленников, коммерсантов, будет очень трудно претендовать на то, чтобы защищать их права, которые власть упорно попирает».
«Эти права не могут получить более благородного представителя и лучшего защитника!»
«Я поддержал бы их от чистого сердца и по убеждению, клянусь вам, так как я сам из народа, и я живо ощущаю бесконечную несправедливость по отношению к нему».
«В таком случае, сударь, – попросил Дано, – позвольте мне присоединиться к избирателю, который составил это письмо…»
«Нет, нет! – запротестовал банкир. – Если бы я решился на подобное, то я не хотел бы, чтобы прозвучало его имя. Этот смельчак был неосторожен, он не имел дурных намерений, но его имя в деловом мире не столь безупречно, как, например, ваше».
«Я обязан вам, господин Дюран, тем, что мое имя осталось уважаемым, и я поставлю его, если вы позволите, под этим письмом».
«Да, – с безразличным видом согласился банкир, – ваше имя привлекло бы множество других».
«Не мое, а ваше, господин Дюран, и если я представлю это письмо на подпись моим партнерам, они не колеблясь подпишут его тоже».
«Если бы такое письмо подписали многие избиратели, то, несомненно, я бы решился пойти вперед, это вдохновило бы меня, это…»
«Обещаю вам двести подписей через два дня!» – вскричал предприниматель, воодушевленный желанием отблагодарить Матье Дюрана.
«Это слишком много…» – засомневался банкир.
«Позвольте мне попытаться».
«Возможно, ваши усилия будут напрасны…»
«Это мое дело, господин Дюран, только мое». – Господин Дано был горд тем, что одержал победу над скромностью банкира.
«Тогда делайте ваше дело, – улыбнулся Матье Дюран. – Но поскольку вы заставили меня, то я хочу, чтобы все знали: я обращаюсь к народу, я дитя народа, и именно от него я хочу получить мой мандат, и именно ему я намерен служить».
«Да, сударь, да, и вы увидите, как благодарен будет народ».
«Хорошо, мой любезный господин Дано, спрячем эту бумагу и не будем больше об этом. Вы ведь никогда не были в моем поместье, позвольте мне показать вам его, вы сумеете оценить такие значительные постройки, это тоже ваше дело».
Целый час банкир и строитель прогуливались по великолепному парку, составленному из самых редких деревьев, с прекрасными водоемами и ухоженными газонами. Они дошли до главного особняка банкира, до бывшего княжеского владения, которое раньше принадлежало одному из самых влиятельных семейств Франции, здесь еще сохранились средневековые рвы и подъемные мосты, которые опускались теперь только перед человеком из народа, перед Матье Дюраном.
