ни слова.
Ли Ляньхуа улыбнулся, он провёл в молчании больше десяти дней, а теперь сразу наговорил так много, что уже устал, и речь его замедлилась.
— Орден «Сыгу», усадьба «Сотня рек», такие как Сяо Цзыцзинь, Фу Хэнъян, Цзи Ханьфо, Юнь Бицю и другие — тебе не противники, что почтенный Хуан Ци из Удана, что юные смазливые монахи из восемнадцатого поколения Шаолиня — все падают ниц перед твоими чарами. Ты можешь устраивать такие беспорядки в цзянху, какие пожелаешь — тебе это вполне по силам, вот только ты пресытилась — и поэтому возжелала занять императорский трон?
Складочка между изящных бровей Цзяо Лицяо стала ещё глубже, она ничего не признавала, но и не отрицала, не сводя с него блестящего взгляда.
Ли Ляньхуа не собирался больше ничего говорить, но видя, что она будто ждёт объяснения, перевёл дух и неторопливо продолжил.
— В императорском дворце ты встретила Лю Кэхэ — возможно, изначально планировала просто убить императора и занять его место — но императорский двор не цзянху, убей ты хоть десять императоров, чиновники тебя не признают… Поэтому тебе требовалось другое решение. — Он ласково посмотрел на Цзяо Лицяо. — Когда его величество призвал ко двору Лу Фана и остальных, ты находилась рядом с Лю Кэхэ и по его странным действиям поняла, что император на самом деле — не кровный родич Тайцзу. Узнав столь огромную тайну, ты поняла, что необязательно убивать, чтобы оказаться на троне… Ты могла воспользоваться этой тайной как рычагом давления, угрозами превратить императора в свою марионетку.
Цзяо Лицяо смотрела на него равнодушно, словно на собственное отражение или на какое-то неведомое чудище.
— Ты всегда осторожна, прежде чем что-то делать, всегда должна тщательно подготовиться и убедиться, что у тебя нет слабых мест. У тебя в руках был рычаг воздействия на императора, а ещё тебе требовалась несокрушимая сила, которой ему пришлось бы подчиниться. У его величества есть «Высочайше одарённый небесный дракон» Ян Юньчунь, не тот соперник, с кем легко справиться, а у тебя? — Он слегка улыбнулся. — Однако ты потеряла Ди Фэйшэна.
Теперь строгое ледяное лицо красавицы на самом деле дрогнуло.
— Ты… — В её глазах внезапно вспыхнула жажда убийства, она замахнулась и уже хотела ударить.
Ли Ляньхуа посмотрел на её руку, как на что-то любопытное, и продолжил.
— С Ди Фэйшэном и два Ян Юньчуня не составили бы проблемы, однако ты приказала Цинлян Юю украсть меч — украсть Шаоши, способный противостоять Шишоу. Неужели во всей своре бычьих демонов и змеиных духов из твоей банды никто не поддерживает планы по захвату трона, и ты одна впала в безумие? В резиденции Лю Кэхэ ты напала на Ян Юньчуня из засады, и атака правда была великолепной, как чистый ветер и ясная луна — вот только убить его ты не смогла. — Он смотрел на Цзяо Лицяо необычайно ласково. — Цинлян Юй говорил, что хотел спасти кого-то — он стремился спасти тебя, не хотел, чтобы ты погибла от руки Ян Юньчуня. Лю Кэхэ оставил ему лист из «Пагоды блаженства» — он предупреждал, чтобы ты замолчала. Ты и правда безумна, — мягко закончил он.
Цзяо Лицяо медленно опустила занесённую руку, её взгляд, полный жажды убийства, постепенно слегка заблестел.
— Не устал так много говорить и обдумывать столько всего? — тихо проговорила она. — Знаешь, моя прабабка была наложницей императора Сичэна, моё желание занять трон… что в нём неправильного? Семья Сяо отняла у моей семьи Ван реки и горы, что неправильного в том, что я хочу их вернуть?
Ли Ляньхуа смотрел на неё некоторое время, но на вопрос не отвечал.
— Ты хочешь стать императором, а как же Ди Фэйшэн? — неожиданно спросил он, с любопытством взглянув на неё. — Неужто… хочешь сделать его императрицей?
Цзяо Лицяо вдруг замерла, растерянно глядя на него.
— Если хочешь сделать его императрицей, не уверен, что многие поддержат тебя в стремлении захватить власть над страной… — деловито заметил Ли Ляньхуа.
Прекрасное лицо Цзяо Лицяо мгновенно побелело, вдруг снова порозовело, затем она медленно выдохнула и негромко рассмеялась, словно наконец пришла в себя.
— Опасно с тобой говорить, только посмотри, сколько всего выболтала тебе, — кокетливо произнесла она, протянула руку и покрутила лицо Ли Ляньхуа, рассматривая его. — Ты был так тяжело ранен, а кожа всё ещё такая хорошая, на зависть многим юным девушкам… Если захочу взять себе императрицу, возьму в жёны тебя. — Ещё через мгновение её улыбка расцвела подобно цветку. — Что теперь говорить об этом, раз уж не убила Ян Юньчуня, об истории Пагоды блаженства узнали другие, и мои намерения занять трон раскрыты, придётся мне отступить.
— А о господстве над цзянху ты когда забудешь? — вздохнул Ли Ляньхуа. — Даже императором больше не хочешь быть, ну какой смысл во власти над цзянху?
Чарующе глядя на него, Цзяо Лицяо взмахнула воздушными рукавами.
— Я не ради себя захватываю цзянху, само по себе оно не интересно, однако… — Она слегка улыбнулась, и эта полуулыбка волновала гораздо больше, чем её обворожительный и прелестный смех. — Кое-кому суждено господствовать над цзянху.
— Ты захватываешь цзянху для него, но он тебя не желает, — вздохнул Ли Ляньхуа.
— Вот подожди, добьюсь своего, — сверкнув прекрасными глазами, шутливо сказала Цзяо Лицяо, — отрублю тебе руки и ноги, выколю глаза, проткну уши, посажу в клетку и каждый день буду отрезать от тебя кусочек и есть.
— Беседа с главой Цзяо в самом деле будто омывает весенним ветерком, неудивительно, что столько выдающихся мужчин цзянху слетаются сюда стаями словно утки, умоляя утолить жажду, — усмехнулся Ли Ляньхуа. — Радостная и печальная, потерянная и одинокая, в любом облике ты привлекаешь людей.
Наконец улыбка сползла с лица Цзяо Лицяо, она всегда одерживала верх над мужчинами, но, как назло, Ди Фэйшэн и Ли Ляньхуа были её злым роком — один холодный и равнодушный, совершенно бессердечный, другой отвечает не по существу и мелет всякий вздор. Она притопнула ногой, вдруг вспомнила кое-что и покосилась на пленника.
— По сравнению с тобой, с Юнь Бицю гораздо приятнее общаться, — с любовью произнесла она, прикусив ярко-красную, как у лисицы, губу, и удалилась в прекрасном настроении.
Юнь Бицю…
Ли Ляньхуа нахмурился, глядя ей вслед.
После ухода Цзяо Лицяо немедленно вернулись Юйде и Циншу. Девочка несла поднос с лекарствами. Увидев, что на Ли Ляньхуа ни царапинки, она застыла столбом, руки, крепко сжимающие поднос, задрожали, отчего посуда задребезжала — словно испугалась сильнее, чем если бы встретила призрака.
Ли Ляньхуа широко улыбнулся ей.
— Чаю.
Юйде никогда не слышала, как он говорит, от неожиданности
