В 1988-м на Киевской киностудии им. А. Довженко режиссером Андреем Бенкендорфом был снят фильм «Работа над ошибками». На главную роль режиссер пригласил дебютанта Евгения Князева, ныне народного артиста России. В целом фильм передает настроение повести, но и он далек от оригинала. К тому же герой получился у режиссера и актера вялым и неубедительным, аморфным; он ни разу в фильме не ведет урок в прямом смысле этого слова: не говорит о своем предмете — русской литературе, а потому совершенно непонятно, как ему удается держать внимание класса и быть интересным для своих учеников. По всем этим причинам, а также из-за отсутствия снежкинской страстной идейности «Работа над ошибками» не стала событием, хотя и прошла по экранам страны. По-настоящему раскрыл потенциал «Работы над ошибками» театральный режиссер Станислав Митин. Он поставил в Ленинградском ТЮЗе спектакль, имевший большой резонанс у молодежи, которая после каждого представления бурно обсуждала увиденное.
С фильмом «Сто дней до приказа» получилось еще хуже. Его ставили на Киностудии им. М. Горького, куда отдал свой сценарий Поляков. В то время там подвизался «молодой гений» Хусейн Эркенов. Он вызвался снимать картину, мотивируя свое желание тем, что у него в мирное время погиб на срочной службе родственник. Сам Эркенов никогда не служил, зато точно знал, как разоблачить армейские порядки. Когда Полякову показали черновой монтаж, он был ошеломлен: то, что он увидел, никакого отношения к его повести не имело. Совпадали лишь название фильма, фамилии героев и место действия — современная армия. «Постановщики часто отходят от первоисточника, но Эркенов совершенно потерял из виду повесть, — рассказывает Поляков. — Например, робкая симпатия героя, рядового Купряшина к библиотекарше Елене, несчастной в браке со старшим лейтенантом Уваровым, в фильме трансформировалась в долгое плавание в бассейне и крупные планы гениталий радикально обнаженной Елены Кондулайнен, ставшей после этого признанной секс-бомбой советского и постсоветского кино».
Непонятные символы и болезненные аллюзии ему категорически не понравились, и он без обиняков сообщил об этом руководству киностудии. Директором был тогда Александр Рыбин, в прошлом оператор, а главным редактором — коллега-писатель Владимир Портнов, по совместительству еще и секретарь парткома. Поляков заявил руководству, что он против того, чтобы фильм вышел на экраны, поскольку отснятый материал никакого отношения к повести не имеет. В постсоветские времена автору надо долго судиться, доказывая, что его замысел подвергся намеренному искажению. В советские достаточно было написать заявление, и, если художественный совет находил претензии автора справедливыми, картину клали на полку, а то и просто смывали: серебро, необходимое для производства пленки, было в дефиците. Так, сверхтребовательный к себе и другим Владимир Богомолов отправил на полку сериал, снятый по его замечательному роману «Момент истины» на Рижской киностудии. Да, некоторые фильмы не выпускались в прокат из-за обнаруженной бдительным начальством антисоветчины, но таких было мало, в основном на полку попадали ленты, наглядно свидетельствовавшие о режиссерской неудаче.
Это был скандал. Поляков, уже известный человек, кандидат в члены ЦК ВЛКСМ, секретарь Союза писателей, собирался писать заявление с требованием «закрыть фильм», а между тем студия израсходовала немалые деньги. Даже перерасходовала, ибо «молодой гений» фонтанировал идеями. К тому же Поляков изначально предлагал другого режиссера, но студия настояла на своем кандидате, убеждая автора, что Эркенов — будущий гений вроде Пазолини или Антониони и писатель сам будет потом гордиться, что в фильмографии титана нового отечественного кинематографа будет значиться экранизация его ранней повести. Рыбин и Портнов принялись убеждать автора отказаться от его намерения, но тот стоял на своем: если молодой режиссер хочет самоутверждаться и самовыражаться, почему он это делает за счет писателя и его широко известной повести? Пускай снимает кино по собственному оригинальному сценарию. Ответ на риторический вопрос был очевиден: по заявке никому не известного режиссера ни позиции в тематическом плане киностудии, ни денег никто бы не выделил. Наконец Портнов отозвал разгоряченного автора в сторонку: «Юра, если ты это сделаешь, меня просто снимут с работы. А у меня большая семья!» Это был убийственный аргумент для человека, которому не так давно, после ссоры с главным редактором «Смены» Альбертом Лихановым, самому пришлось уйти в никуда — «на вольные хлеба». И Поляков пожалел собрата по перу.
…Через несколько лет, когда «Сто дней до приказа» показывали в уже объединенной Германии, после демонстрации фильма кто-то спросил членов съемочной группы: «Мы правильно поняли, это ведь фильм о гомосексуализме в Советской армии?» И Поляков снова пожалел — уже о том, что заявление тогда так и не написал…
* * *
В марте 1988-го газета «Советская Россия», придерживавшаяся умеренно-консервативных позиций, опубликовала письмо преподавателя Ленинградского технологического института Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами!», вызвавшее очередную бурю эмоций. Андреева осуждала появившиеся в прессе материалы, огульно критиковавшие социализм; вступилась она и за сталинскую эпоху. В письме говорилось: «Вместе со всеми советскими людьми я разделяю гнев и негодование по поводу массовых репрессий, имевших место в 30—40-х годах по вине тогдашнего партийно-государственного руководства. Но здравый смысл решительно протестует против одноцветной окраски противоречивых событий, начавшей ныне преобладать в некоторых органах печати».
Автор письма выступила с критикой и либералов, которых обвинила в западничестве и космополитизме, и сторонников «крестьянского социализма», очевидно, имея в виду славянофилов советского извода. В качестве заголовка Андреева использовала переиначенную цитату из речи Горбачева на одном из пленумов ЦК: «Принципами, товарищи, мы не должны поступаться ни под какими предлогами». Ныне эта фраза в его устах кажется чистым недоразумением.
К весне 1988-го в политбюро сложились две группировки: радикальных реформаторов во главе с Яковлевым и сторонников постепенных перемен, которых возглавлял Лигачев, и обе они, борясь друг с другом, поддерживали Горбачева, точнее, апеллировали к нему. Позиции реформаторов были сильнее. Попытка идейного контрнаступления консерваторов закончилась неудачей: Яковлев анонимно опубликовал в «Правде» разгромный ответ Андреевой и ее единомышленникам, обвинив их в ретроградстве и сталинизме, и Горбачев решительно его поддержал. Кстати, когда сегодня перечитываешь оба документа, поражаешься, насколько точна, логична и дальновидна была Нина Андреева, если отбросить, конечно, неизбежную по тем временам перестроечную риторику, и насколько лукав, сумбурен и демагогичен был ответ «архитектора» перестройки.
…………………..
Скорятин снова посмотрел в зал, увидел несколько нетерпеливо поднятых рук и кивнул немолодой женщине с больными глазами.
— А как вы относитесь к статье Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами» в «Советской России»? — спросила она. — Вы с ней согласны?
— Нет, не согласен. Это платформа антиперестроечных сил. Кому-то очень хочется назад, в тоталитарное стойло.
