Я не хочу рассказывать подробно о таблетке «домум», так как фру Померанец написала, подчеркнув «тайный рецепт». Но в него входили бешеные ягоды и наперстянка. Совсем чуть-чуть. На рабочем столе в гостиной у тёти Исы стоял старинный ручной пресс для изготовления таблеток. Нужно было смешать все ингредиенты до сухого теста, если надо, добавив для клейкости немного картофельной муки и воды, а потом положить в маленькую форму – матрицу. Затем всё накрывалось пластиной с такой штуковиной, которая точно входила в матрицу, а потом по форме нужно было как следует стукнуть деревянной колотушкой, похожей на то, чем забивают палаточные колышки.
Когда я первый раз ударила колотушкой по прессу, с дивана послышалось сердитое барсучье рычание, а четыре синички и крапивник принялись порхать у меня над головой, ругаясь на чём свет стоит. Нарушать таким образом всеобщее спокойствие явно не стоило.
Но я всё-таки повторила операцию и сделала две таблетки. Просто на всякий случай.
Когда тётя Иса пыталась научить меня отправляться в путешествие по дикому миру, на время вселяясь в диких животных, она давала мне валерьяновый чай, чтобы я смогла расслабиться. Но больших успехов я не достигла. Кахле такие путешествия удавались в сто раз лучше, чем мне, как и многое другое. У меня не получалось управлять процессом – меня носило то туда, то сюда во времени и пространстве, и я чуть не убила одного мальчика из своей школы.
Я надеялась, что на этот раз у меня получится лучше. Всё-таки сейчас всё было иначе: я собиралась погостить у собственного дикого друга, который сам указывал дорогу и будто размахивал табличкой со словами «Добро пожаловать».
Я выпила напиток для путешествий одним махом. Он оказался не таким уж ужасным, просто немного горьким и кисловатым из-за мелиссы. Наполняет сердце счастьем и борется с беспокойством. Было бы здорово… хотя по вкусу и запаху он всё-таки немного напоминал средство от комаров.
Я легла на кровать.
– Ну давай, – сказала я Оскару.
– Ты уверена?
– Да. Рисковать мы не можем.
– Ладно…
В сарае он отыскал несколько старых стременных ремней. Они оказались достаточной длины, чтобы обхватить меня и кровать. Он затянул их под днищем, чтобы я не смогла достать пряжку.
– Так? – спросил он.
Я кивнула. Может, я себе это и внушила, но мне уже стало казаться, что изо рта вырывается мурлыканье.
– Увидимся, – сказала я. – Через… какое-то время.
А затем закрыла глаза. Сосредоточилась на том, чтобы расслабиться, делая вдох и выдох. Да, мурлыканье ясно слышалось. Кровать подо мной мягко покачивалась, а я словно погружалась в собственное тело – не выпадала из него, а ещё больше падала внутрь.
«Что ты такое творишь, девчонка?!»
Голос Бравиты – ошеломлённый и раздражённый. На этот раз совсем не похожий на чарующую, манящую песню сирены.
«Покидаю тебя, – прошептала я внутрь себя. – Ты можешь подслушивать и заманивать сколько угодно – меня здесь нет, и слушать я больше не стану».
И тут я ощутила рывок, меня закрутило словно в воронку и понесло вниз, а ещё куда-то вовнутрь, в тёплую мягкую тьму, где раздавался только один голос – ликующий, самоуверенный, кошачий:
«Моя!»
Глава 16
Между строк
Голода я не чувствовала. Не мёрзла. Немного ощущала усталость, поэтому зевнула – раскрыла во всю ширь пасть и всласть насладилась долгим зевком, потянувшись от мордочки до кончика хвоста. Затем снова свернулась клубком, спрятав мордочку под хвост, где было тепло и уютно, к тому же подходяще пахло – моим собственным запахом. Я больше не лежала в одиночестве. Всё было как надо. В очаге потрескивал огонь, подушка в корзинке была мягкой. Мой живот округлился от наполнявшей его рыбы и варёной картошки – к счастью, в основном от рыбы, – а ещё я только что сходила в туалет. Чего ещё пожелать? Внезапно я ощутила сонливость и погрузилась в глубокий сон, правда, осталось какое-то грызущее чувство, что мне нужно что-то сделать, что-то… нужно? Что это вообще означает? Нужно… Должна… Приходится… Это бессмысленные слова. Я устала, поэтому спала. Проще некуда. Моё ухо слегка подёргивалось, и я облизнулась. А потом…
…прошло какое-то время. Языки пламени в очаге погасли, осталось лишь несколько угольков. Они светились в темноте как пара красных глаз, словно огонь за мной наблюдал. Пора бы ему прекратить. Я подумала, не зашипеть ли на него, но сонливость всё же победила.
– Я перечитал книгу Гримеи, – произнёс один из двух людей, сидевших у очага.
– Я тоже, Валла, – сказала Туя. – Сидела день и ночь. Пока у Аркуса не начали слипаться глаза, в итоге мне пришлось его отпустить.
Хотя Туя так уверенно перемещалась у себя в комнатах, что легко можно было забыть, что она слепа, читать сама она не могла. Читал вслух ей Аркус – но где он сейчас? Я его не видела и не слышала. Если принюхаться, чувствовался слабый запах – значит, он не так давно здесь был. Может, пока я спала?
– Тогда ты знаешь, что у нас есть только одна возможность окончательно избавиться от Бравиты, – сказал Валла.
Туя кивнула.
– Ибо коли возвратимец вернулся к жизни и пребывал в оном состоянии довольно долго, то он не сможет просто так пересечь долину Тлена, – сказала она, и было понятно, что она не придумала эти слова, а, похоже, взяла из книги Гримеи «Теория магии».
– Тогда ему нужен спутник и проводник, который по доброй воле пересечёт последний мост. Сей проводник должен обладать достаточной храбростью, чтобы не повернуть вспять, и достаточной силой, чтобы не отпустить душу возвратимца.
Туя вздохнула.
– Может, это следует сделать мне, – сказала она. – Я старше всех.
Валла покачал головой:
– И, пожалуй, умнее всех. Мы не сможем обойтись без тебя, особенно теперь, когда существование вороновых матерей висит на волоске. И…
– И что?
– Ты, несомненно, обладаешь достаточной храбростью. Но есть ли у тебя нужная сила? Кто знает, на что способна Бравита? К тому же…
– Да, – тихо произнесла Туя. – Знаю. В нашем кругу одного не хватает. Бравита уже убила одного из нас.
Должно быть, они говорили о молодой дикой ведьме, которая погибла вместе с птицами во время воронова урагана. Я не знала, что она входила в колдовской круг Туи, но, видимо, так и было.
– Ложись спать, – сказал Валла. – Ты устала. Мы оба выбились из сил. А уставшие ведьмы плохо соображают.
Туя улыбнулась:
– Спокойной ночи, Валла.
Он ушёл. А Туя какое-то время сидела, положив руку на книгу, о которой они говорили, словно могла впитать написанные слова через прикосновение.
