В «деле о катарах» фигурирует еще один знатный род, который, как кажется, сильно себя скомпрометировал: это семейство д’Аниоров. Во время альбигойских войн 1209 года они, вероятно, находились на стороне «еретиков». Четыре брата д’Аниора (Жеро, Отон, Бертран и Раймон), к которым присоединились двое из их кузенов, яростно противостояли Симону де Монфору. Разумеется, их отлучили от Церкви и конфисковали их замки, однако спустя некоторое время им вернули часть владений, приняв «раскаявшихся грешников» в лоно Церкви. Замок д’Аниоров должны были разрушить, но в последний момент прибыл гонец Людовика IX с приказом об отмене операции. Позднее Раймон д’Аниор был даже принят Людовиком, выказавшим ему исключительное почтение, что, конечно же, удивительно, ведь Раймон был бунтарем и союзником еретиков. Каковы причины такой снисходительности, почему король неожиданно пошел на попятный? Желание простить виновного? Тогда… какова цена этого «прощения»? Как и Транкавель, Раймон д'Аниор должен был отдать (или поведать) что-либо взамен, ибо, как нам известно, в политике оплачено все, даже если политик — особа канонизированная. Итак, что было известно Раймону д'Аниору, каким «секретом» владел он?
Тайна Разе окутывает не только семейство д'Аниоров, но и наследников Пьера де Вуазена, того самого сенешаля, который присматривал за транкавельским доменом. Как выяснилось, семейство Вуазенов было в прекрасных отношениях с тамплиерами: позднее, во время ареста тамплиеров, предпринятого Филиппом Красивым, один из членов этой семьи помог множеству храмовников перебраться в Испанию. Сам Филипп Красивый посетил Разе в 1283 году. В то время он еще не был королем. Пока что он лишь сопровождал своего отца Филиппа Смелого во время его путешествия в Лангедок. Сын Людовика Святого, Филипп Смелый остановился у Пьера II де Вуазена, сеньора Ренна, в чьем владении находился весь Разе. Причина этого визита проста. Готовясь к войне с Арагоном. Филипп Смелый решил принять некоторые меры предосторожности: он намеревался договориться о нейтралитете с местными сеньорами, теми, что были вассалами арагонского короля. Но после визита к Пьеру де Вуазену король неожиданно отправился к д’Аниорам, где его встретили как Раймон д’Аниор, так и его супруга Аэлиса де Бланшфор и юный брат Раймона Удо. Казалось, с этого момента между юным Удо и будущим королем завязались крепкие дружеские отношения, поскольку Филипп предложил Удо стать его соратником. Но Удо д’Аниор мечтал о другой карьере: он хотел стать тамплиером.
Что подтолкнуло Филиппа Смелого навестить это семейство? Д'Аниоры были отъявленными еретиками, всегда готовыми оказать помощь собратьям по вере: два дяди Раймона были убежденными катарами, а Аэлиса де Бланшфор приходилась дочерью сеньору-файдиту. Но кто может понять королей? Быть может, целью визита Филиппа Смелого было уладить одно деликатное дело — свадьбу? Действительно, через некоторое время вдовец Пьер III де Вуазен женился на Жордане д'Аниор, кузине Раймона. Таким образом, два знатных рода графства Разе объединились — но с какой целью? Присматривать за д’Аниорами при помощи Вуазенов или реабилитировать их?
«Дело катаров» было закрыто — настал черед нового процесса: «дела тамплиеров». Подвергшиеся гонениям во всей Франции по воле Филиппа Красивого, тамплиеры предстали перед церковным судом; в конце концов, после странных признаний они были осуждены,[25] и Орден тамплиеров, поглощенный Орденом госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, прекратил свое существование. Преследование тамплиеров подручными Филиппа Красивого и беззаветно преданного королю Ногаре не распространялось далее границ государства, поэтому храмовники нашли приют в других королевствах. Множеству французских тамплиеров, предупрежденных вовремя, удалось избежать ареста, в то время как другие (например, тамплиеры Безю) воспользовались своим особым статусом, который позволял им на некоторое время давать прибежище другим гонимым.
Итак, Окситания всегда была готова стать на защиту неортодоксальных доктрин, что требовало усиленного надзора за душами (точнее, разумом) ее подданных. Поэтому в 1317 году на совете короля Франции, которому французский папа был многим обязан. Иоанн XXII принял решение основать новый диоцез. Это во многом решало проблему: подобные меры легко могли обуздать слишком независимого архиепископа Нарбонского и епископа Тулузского. В Лиму, Сен-Понс-де-Томьере и Сен-Папуле учредили новые епископства. Однако в Пруиле произошла заминка: Иоанн XXII не предусмотрел, что монахини Пруиля, вот уже более века собиравшие налоги с церковных учреждений Лиму и его окрестностей, отнесутся к его проекту (ударявшему по их карману) со столь явным предубеждением. Их яростное заступничество за архиепископа Нарбонского возымело действие: папа отозвал буллу об учреждении епископства в Лиму. Однако, так и не отказавшись от намерения снабдить Разе новым епископом, в 1318 году Иоанн XXII учредил епископство в Але. Так монастырская церковь Нотр-Дам-д'Але стала кафедральным собором. Некоторое время спустя епископом Але стал его последний настоятель, бенедиктинец Бартелеми.
Для старого аббатства, сохранившего в своем облике черты романского стиля, началась новая жизнь. Поскольку монастырская церковь была слишком мала для того, чтобы называться собором, ее расширили, добавив в восточной части готические хоры, которые можно увидеть и сегодня. Деревня Але, неожиданно ставшая резиденцией епископа, превратилась в настоящий маленький городок, окруженный крепостными стенами. У прихожан Але появилась новая церковь Сент-Андре, сохранившаяся до наших дней. Конечно, в жизни этого епископства, просуществовавшего вплоть до революции, бывали и трудные времена: религиозные войны нанесли его собору сильнейший ущерб. В XVI веке резиденция епископа, бывшая одновременно и аббатством, оказалась в руках знатного рода де Жуаез, что привело к ее секуляризации. В XVII веке епископ Этьен де Польверель решил создать новый кафедральный собор. Этот храм, возведенный на территории прежних монастырских построек и ориентированный по оси «север — юг», получил имя Сен-Бенуа в память о бенедиктинцах. Наконец, в 1637 году во главе диоцеза Але оказался молодой епископ Никола Павийон.
Это немаловажный персонаж в истории графства. Никола Павийон, его духовный наставник святой Винсент де Поль и аббат Жан Олье, основатель церкви и семинарии Сен-Сюльпис в Париже, были движущей силой знаменитого «Общества Святой Евхаристии», чья роль в «деле Ренн-ле-Шато» по-прежнему остается темной. Известно, что это братство каким-то образом было связано с суперинтендантом финансов Никола Фуке, в силу неизвестных причин осужденным Людовиком XIV. который упрятал своего подчиненного в темницу при загадочных обстоятельствах. Никола Фуке обладал не только своего рода шизофренической мегаломанией, но и некими способами оказания давления, которыми он не смог воспользоваться, в результате чего они обернулись против него самого. Спустя некоторое время после его ареста Кольбер организовал поиск неких документов в Разе и даже занялся раскопками на его территории. Зачем? Наиболее правдоподобной кажется версия о том, что Кольбер задался целью найти на плато Ренн-ле-Шато золотые рудники, которые еще могли приносить прибыль. Однако в этом деле слишком много совпадений. На мой взгляд, эти тайные поиски имеют прямое отношение к «секрету, известному месье Фуке», говоря словами того времени. Все это, в совокупности с загадочным письмом брата Никола Фуке, в котором упоминается и автор «Аркадских пастухов» Никола Пуссен, может лишь сгустить туман тайны, окутавший Разе. Что бы там ни было, епископ Але Никола Павийон, как и другие члены братства, приложил все усилия к тому, чтобы помочь Фуке. Это заступничество, впрочем, лишило министра финансов простой и легкой смерти, как того желал король Франции.
