Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
– Как правило, навыки стрельбы из оружия приобретаются в армии, – уговаривал меня Виталий, – а наш убиенный во время, когда его сверстники получали такие навыки, исполнял совсем иную обязанность. Сидел, – уточнил Виталий.
– Он мог научиться стрелять до того, как отбыл в места не столь отдаленные, а потом, после отсидки, на воле мог совершенствоваться в стрельбе, например, в тире, – предположила я не совсем уверенно.
– Не смеши, Анюта, – вмешался Першин, – не мое, конечно, дело отбирать у вас хлеб и версии строить, но если, по-вашему, один и тот же человек это все совершил, то он должен быть действительно спецом! А ваш Вальев, кто? Спецназовец? Киллер? Бандит-профессионал?
– Следовательно, либо наш Вальев был таким умельцем, но ловко скрывал свои таланты, в чем я лично очень сомневаюсь, – делал вывод Виталий, подхватывая рассуждения Першина, – либо… должен быть кто-то еще. Левша, который застрелил Вальева, при условии, что Вальев, будучи правшой, застрелил Ивановых, потому что обратная диспозиция бессмысленна: некий господин «икс», как правша, убивает Ивановых, а Вальев – левша – стреляет в себя. Чушь какая-то!..
– Анатолий Алексеевич, – обратилась я к Першину, задумавшись, – а следы борьбы на теле Вальева имеются?
Першин улыбнулся и поднял вверх указательный палец правой руки:
– Анна Павловна, прямо в корень зрите! Конечно, имеются. Незначительные, правда, но они есть.
– Поехали, – я обращалась уже к Виталию, – надо заехать в больницу к лечащему врачу Вальевой и уточнить характеристики ее раны.
Виталий согласно кивнул, а Першин наигранно возмутился:
– Что?! Даже чаю не попьете?..
– Нет, – я была категорична, но слегка разделила шутливый тон Першина, – уж лучше Вы к нам…
В больнице лечащий врач Вальевой, довольно быстро открыв медицинскую карту своей больной и прочитав нужные записи, ответил на заданный ему вопрос:
– Направление ранения… справа налево.
«Так же, как и у Ивановых», – подумала я. Стало быть, один и тот же человек убил супругов Ивановых и ранил Вальеву. Он правша. А другой – левша – убил Вальева. Либо… все убийства совершил один и тот же человек, но он орудовал попеременно правой и левой рукой. Если допустить, что этот человек, все-таки, Вальев, то он сначала правой рукой застрелил тещу и тестя, той же рукой ранил жену, а потом – уже левой рукой – пустил пулю в себя. Нет… Не вяжется как-то… Похоже на действия героя американских боевиков, ловко расправляющегося с врагами, а наш «удалец-молодец» с родными и близкими расправился. Нет, не похож этот «рыцарь без страха и упрека» на нашего Вальева.
– Виталий, – уже в машине, взглянув в посеревшее от бессонной ночи лицо Астахова, я вернулась к своему старому вопросу, – меня что-то на месте преступления смущает. Только не могу понять, что… И, когда к Вальевой в больницу на допрос шла, что-то мелькнуло в сознании, но, увы, не задержалось. Как ни стараюсь вспомнить, не могу… Тебя, тогда на осмотре, тоже ведь что-то задело. Может, расколешься?..
– Заметила, – констатировал Виталий и в его уставших глазах вспыхнули искорки лихого задора, – а ты вспомни место преступления, – попросил меня Виталий, – вспомни обстановку. В конце концов, вспомни, о чем ты думала, когда шла допрашивать Вальеву. Ты ведь толковый следователь, вспоминай!.. Не дай в тебе усомниться!..
– Да, что вспоминать, – возмутилась я упорству Виталия и его нежеланию открыть мне глаза без лишних загадок, – я протокол осмотра наизусть знаю! Только ни на что он меня не наталкивает! А по дороге к Вальевой я думала о-о-о… о небе, о природе, об их красоте и совершенстве, о том безупречном порядке, который присутствует в природе…
Я внезапно замолчала, как будто ухватила убегающую мысль за ее верткий и скользкий хвостик.
– …Порядок,…порядок, – лепетала я, как будто про себя.
– А Першина ты, почему про следы борьбы на теле Вальева спросила? – старался Виталий помочь мне крепко ухватиться за хвостик той самой мысли и не упустить ее в очередной раз.
– Конечно! – осенило меня – Я просто слепая курица!..
– Ну, не надо о себе так… – пытался урезонить Виталий мою самокритику.
– Как же я могла не узреть этого, ведь картина налицо была?! И в протоколе ж все описала!.. Курица! Слепая курица!.. – не успокаивалась я на свой счет. Виталий же перестал вмешиваться в процесс моего самобичевания. Однако зря, потому что я быстро пришла в себя и как истинная представительница своего пола не могла только свою голову посыпать пеплом. Резко развернувшись в сторону Виталия, я посыпала в его адрес откровенные обвинения по затягиванию следствия:
– А ты-то хорош! Не мог мне свои подозрения сразу выложить?! Сколько времени потеряно!.. Ненавижу тебя, – бросила я в сердцах, но Виталий не обиделся, а продолжал тихонько посмеиваться улыбкой, которая дрожала на уголках его губ, как крылья порхающей бабочки.
– Твое счастье, что ты сегодня победитель, хоть и обессилевший, – продолжала возмущаться я, но уже не так истово, так как моя голова начала работать над возможными версиями по делу, а делать два дела одновременно – ругать Виталия и расследовать преступление – я не умела.
Мы подъехали к прокуратуре и Виталий серьезно, не обращая внимание на мой гнев, посоветовал мне:
– Ты догадываешься, конечно, что Вальев не левша, но постарайся в этом убедиться и добыть тому доказательства. А самое главное, надо установить, кто, кроме всех известных нам лиц, был на месте преступления, а мы его не заметили и не учли. Вот он-то и есть левша и, вероятно, убийца Вальева.
Я слушала Виталия, понимая его правоту:
– Да, по-моему, у нас теперь хоть какая-то ясность…
Напоследок, повинуясь добрым порывам своего отходчивого женского сердца, с болью взиравшего на муки усталости, снедавшие Виталия, я попросила его бросить на сегодня все дела к черту и ехать домой отсыпаться. Он же где-то нашел силы на шутку и, посмотрев на меня притворно-томным взглядом, ответил:
– Только, если с тобой…
9
Мои мысли, с одной стороны, концентрировались и упорядочивались, проясняя мне картину убийств, связанных с Вальевым, а с другой стороны – задавали все новые и новые вопросы…
В дверь мягко постучали, и на пороге возник Пионер. Он поздоровался, и в духе воспитанного человека попросил прощенья за незваное вторжение, объяснив, что был с оказией в прокуратуре и не мог не заглянуть ко мне.
Я, отметая извинения Игоря, ответила, что всегда рада его видеть и предложила ему кофе-чай. Игорь согласился на кофе и, пока я возилась с чайником и чашками, поведал мне о страстях, разгоревшихся в нашем ГУВД вокруг личности задержанного любителя американских банков:
– Представляете, Анна Павловна, какой курьез. Наш Бойко разыграл оперативников, сообщив всем, якобы, по секрету, что на уровне руководства решается вопрос о нашем участии в этапировании американца в Штаты. Отбирать, сказал, будут из всех сотрудников, а не только из уголовного розыска, причем самых достойных, а определять их будут по таким критериям, как, во-первых, хорошие физические данные, во-вторых, умелое владение оружием, в-третьих, хотя бы базовый уровень знания английского языка, и, в-четвертых, послужной список, конечно. Народ, подбадриваемый Ваней, прикинул на себя все это, и всем стало ясно, что из розыска никто в кандидаты не попадет, хотя бы потому, что английский даже на базовом уровне никто не знает. Когда стали оценивать кандидатов из всех других отделов, то оказалось, что, скорее всего, подойдет смазливый красавец, хорошо сложенный атлетически, к тому же прошедший в свое время Афган, начальник дежурной части Стоянов, но самый главный аргумент в его пользу был тот, что у него жена – учительница английского языка и, безусловно, она сможет мужа поднатаскать не только для базового уровня. Кто-то даже вспомнил, что уже не раз видел Стоянова с учебником английского в руках. Другие высказали предположение, что Стоянов, какой-никакой, да начальник, потому изначально ведал о планах руководства делегировать одного из сотрудников для командировки в Штаты, но умышленно молчал, дабы не плодить себе конкурентов. Весь розыск был этим возмущен, но больше всего по этому поводу негодовал Эдик Горенко, который наравне с Бойко и Старышем участвовал в задержании американского бандита. Он так неистово бил себя кулаком в грудь и так возмущался несправедливости, из-за которой под пули посылают одних, а как в Америку, так – других, которые «рылом вышли», что волны этого негодования докатились до Астахова. Когда Виталий Владимирович установил возмутителя спокойствия, то учинил Бойко такое промывание мозгов, что тот зарекся еще когда-нибудь в будущем, как он сказал, «шутки шутить с нашими аборигенами».
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
