Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
– Спасительница…
Я понимала, что, кроме здорового сна, ничто другое, в том числе и мой чай, его не спасет, но его взгляд был таким!..
Чай Виталий пил размеренно, маленькими глотками, как бы растягивая моменты блаженства. Выпив, еще раз поблагодарил, и мы отправились к эксперту.
Першина мы застали за его обычным делом: препарировал очередной труп. Я никогда не была любительницей таких зрелищ и потому Першина по месту его работы навещала редко, предпочитая общаться с ним по телефону, а непосредственно заключения по своим делам поручала забрать кому-нибудь с оказией. Будучи редкой гостьей в епархии Першина, я не ориентировалась в топографии нелюбимой местности, поэтому попросила Виталия взять роль путеводителя на себя. Плутая по коридорным лабиринтам морга, я шла впереди, а Виталий за мной, попеременно указывая мне: «Направо… налево…», когда мы дошли до нужной двери и, открыв ее, Виталий легко подтолкнул меня сзади. Увидев, что мы вошли в прозекторскую, а не в служебный кабинет Першина, а также, увидев самого Першина, который ловко расправлялся с каким-то трупом, я поняла, что смогу выдержать это зрелище, как и в студенческие времена практических занятий по судебной медицине, максимум, пять минут.
Першин же, увидев меня, и особенно – выражение моего лица, несказанно обрадовался:
– Кого я вижу!.. Не любите Вы нас, Анна Павловна, а ведь по должности обязаны присутствовать, когда я Ваших жмуриков режу. А Вы так редко у нас бываете!.. Я ведь и докладную могу Вашему руководству накатать, – Першин говорил шутливо, но даже реальная угроза не могла меня сейчас испугать.
Я резко повернулась, намереваясь выйти, и уткнулась лицом в грудь Виталия. С момента, как мы вошли, он продолжал стоять за моей спиной. Вымолвить я смогла только одно слово:
– Пусти!
Сказала я это таким тоном, что Виталий не стал меня уговаривать остаться и, быстро посторонившись, даже открыл мне дверь. Я услышала раздавшийся мне вслед заливистый смех Першина и, подгоняемая им, помчалась по коридорам, не разбирая дороги, к выходу, на улицу, на воздух. Не знаю, как мне это удалось, но дорогу я угадала правильно и вскоре оказалась в объятиях свежего весеннего воздуха. Как все-таки прекрасна природа, куда мы приходим, рождаясь, и как страшно то, что связано со смертью…
Я переводила дух, когда услышала шаги за спиной, а вскоре и голос Виталия:
– Что с тобой?
– Я не могу присутствовать при этом… – силилась я подобрать подходящее случаю слово, но так и не смогла, – и никогда не присутствую…
– Не может быть, – удивился Виталий, – все следователи обязаны…
Я перебила его:
– Знаю, что обязаны, а я не могу и не буду… Даже под угрозой увольнения.
– Сколько с тобой работаю, а не подозревал об этой твоей слабости… – продолжал удивляться Виталий. – Послушай, а как же трупы на месте преступления? Ты всегда их спокойно осматриваешь, если надо – переворачиваешь, все раны, на них обнаруженные, детально описываешь… Что-то я не пойму…
– Я сама не понимаю… Но для меня место преступления – это одно, а епархия Першина – другое. Как говорят в Одессе, две большие разницы. Место преступления – это для меня место работы, а морг – здесь я наблюдатель. Со студенчества в себе этот страх перебороть не могу. Знаешь, я ведь вообще-то сильная… С первого курса, помню, чтобы никто не посмел усомниться во мне, все силу характера демонстрировала… И там, где надо было, и там, где не стоило… Да только, кто ж в том возрасте знает эту границу… Потому меня на курсе все и считали безупречно сильной, а потом вдруг в морге на практическом по судебной медицине я, единственная из всех, и на глазах у всех чуть в обморок не свалилась, пришлось срочно меня выводить на улицу и в чувство приводить! Представляешь, все выдержали, не только ребята, но и девчонки, все до единой, кроме меня… Так с тех пор и не могу ничего поделать с собой. А недавно прочла в одной книжке, что это… «неспособность заглянуть в лицо смерти». Может быть, автор прав?..
Виталий не стал комментировать ни мои, ни чужие слова, а легко привлек меня к себе и стал гладить по плечам, по спине, по волосам, приговаривая, что у каждого свои заморочки. Вот он, например, не терпит осматривать мусорные баки и ведра. Сейчас-то ладно, подчиненным поручает, а на первых порах, когда зеленым был, то самому приходилось. Так его от этого воротило так, что потом неделю отойти не мог…
С каждым его словом мне становилось легче. Что бы про него не говорили недоброжелатели, но надо отдать ему должное, он умел вовремя подставить тебе свое плечо и, не унижая, привести тебя в чувство.
Нежно отстранив меня, он спросил участливо:
– Ну, как ты? Полегче?..
Я кивнула.
– Пойдем, что ли… Першин уже, наверное, закончил, – Виталий не стал уточнять, что именно закончил делать Першин, – и заждался нас.
Я повернулась в сторону двери, которую Виталий предупредительно, уже в который раз, открыл для меня. Першин действительно терпеливо дожидался нас в своем кабинете. Слава Богу, что я могу его видеть не только за прозекторским столом! Он насмешливо смотрел в мою сторону, но открыто смеяться уже не решался. То ли жалел меня, то ли присутствие Виталия его останавливало.
– Знаю, знаю, зачем пожаловали, – предупредил он наши вопросы, – интересная вырисовывается картинка по вашему Вальеву…
– И что же там? – не выдержала я его паузы.
– А то… – опять замолчал Першин, испытывая наше любопытствующее терпение, – а то, что раневой канал у супругов Ивановых расположен справа налево, а у Вальева – слева направо, – поставил Першин жирную точку в своем заключении.
Я ошарашено молчала.
– Это что же получается, – первым пришел в себя Виталий, – Ивановых убил один человек – правша, а Вальева – другой, и этот другой – левша… Кстати, сам Вальев не левша? – Виталий вопросительно посмотрел на меня.
– Не знаю… – на допросах я не искала ответ на этот вопрос. Вместе с тем, какое-то легкое воспоминание мелькнуло в моем онемевшем мозгу, но я не смогла ухватиться за него.
– А не могло быть так, – обратилась я к Виталию и Першину со своим предположением, наконец, придя в себя от полученной информации, – что Вальев одинаково хорошо владел и правой и левой рукой. Ну, в плане оружия, хорошо стрелял и так, и этак. Сначала Ивановых застрелил правой рукой, а потом себя – левой.
На меня смотрели снисходительно, поэтому я решила оправдаться:
– Ведь есть же такие универсальные специалисты!.. В футболе, говорят, Блохин одинаково хорошо бил по мячу и правой и левой ногой, – на меня посмотрели еще более снисходительно.
– Во-первых, у нас не футбол, – парировал мне Виталий, – во-вторых, по поводу специалистов. Безусловно, такие есть, но это профессионалы, и они служат или хотя бы ранее служили в соответствующих структурах. Наш Вальев таковым не является.
– Но приличные навыки стрельбы из оружия он ведь мог получить, не будучи сотрудником спецназа. Сейчас для этого достаточно возможностей, – продолжала не соглашаться я.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
