Только тут Лера вспомнил, что последний раз они ели ещё в Мурзиковом Причале.
– Сейчас бы сосисок жареных…
Оглядевшись, друзья обнаружили, что вдоль берега тянется сад. А в нём множество мандариновых, апельсиновых, лимонных и грейпфрутовых деревьев. Повсюду с веток свисали плоды. Одни только сформировались и были крохотными. Другие – покрупней, но всё ещё зелёные. Третьи с нежным румянцем на боках. И, наконец, четвёртые были совершенно спелые – жёлтого, оранжевого и даже красного цвета.
– Наверное, это сорта такие, которые плодоносят круглый год, – заметил Шурка, чавкая сочным апельсином.
Лера, успевший запихнуть в рот целиком сладкий мандарин, только промычал в ответ.
Уплетая фрукты, мальчишки сидели в тени лаврового куста. Неожиданно рядом с ними раздалась весёлая песенка.
– Апельсины, мандарины, как прекрасен этот мир! – пел весьма приятный мужской голос.
Удивлённые друзья переглянулись – что за чудеса?! В саду под деревьями никого не было.
– Апельсины, мандарины, как прекрасен этот мир! – опять пропел невидимый мужчина.
Только тут Лера догадался поднять голову. Присмотревшись, он заметил в кроне соседнего дерева птицу, похожую на скворца. Лапы у незнакомца оказались красно-бурыми, а клюв розового цвета. И туловище было розоватым. А голова, шея и крылья почти чёрными с зеленовато-фиолетовым отливом. Кроме того, на голове у него смешно торчали перья, похожие на уши.
– Это вы так красиво поёте? – с сомнением спросил Лера.
Услышав вопрос, птица подпрыгнула от удовольствия.
– Да, я, – сказала она бархатным баритоном[90]. – Позвольте представиться: розовый скворец Майн Ушастый.
Лера, который держал дома певчих птиц и знал о них многое, совсем растерялся.
– Извините, – подошёл он ближе. – Что-то я никак не пойму – с виду вы, действительно, ушастый розовый скворец, а поёте как настоящий оперный певец и называете себя майн. Может быть, майна? Но тогда это совсем другая птица. Ведь майна намного крупнее скворца, и голос у неё скрипучий и хриплый, а то, бывает, и вовсе каркает, как ворона.
– Это у меня имя такое – Майн, – пояснил скворец. – А фамилия – Ушастый.
Лера тотчас вспомнил собаку-девушку, которая с виду была настоящий водолаз, а называлась Доберман Пинчер. Всё понял и заулыбался.
– А меня Лерой зовут, – ткнул пальцем себя в грудь. – А это Шурка. Но почему у вас голос такой?
– Потому, что вы угадали, – артистично склонил голову розовый скворец. – И я на самом деле оперный певец. Закончил консерваторию при Ла Скала.
– Это театр такой в Риме, – обнаружил свои познания в области певчего искусства Лера.
– Верно, – обрадовался Майн. – Самый знаменитый театр в мире.
– Так это Италия? – показал Шурка рукой на сад и обернулся к берегу. – А это Средиземное море?
– Так и есть.
– Выходит, до горы Килиманджаро ещё шесть тысяч километров?
– Да тут недалеко, – махнул крылом розовый скворец. – Два дня лёту.
– А зачем вам Килиманджаро?
– Рыбы просили за них в Лиге Разумных Существ выступить, – пояснил Лера. – А вообще за нами пришельцы гонятся.
– Тогда вам лучше в человеческий город пойти, – заметил Майн. – Они там всё умеют. Даже судьбу по ладони выправляют.
– Как это?
Мальчишки посмотрели на свои ладони и не увидели ничего необычного. Скворец спорхнул с ветки, сел Шурке на руку.
– Видите, сколько у вас линий, чёрточек, точек и пересечений разных? – стал он тыкать клювом в ладонь. – Вот линия сердца, вот линия ума, а вот линия жизни. Настоящая карта судьбы. Что в ней написано, то непременно должно произойти.
– Как же тогда можно изменить судьбу?
– Ну, не знаю. В человеческом городе используют высокие технологии. Чуточку удлинят линию жизни, и ты уже живёшь не шестьдесят, а сто двадцать лет.
– А далеко человеческий город от горы Килиманджаро?
– Далековато. Я бы вас с удовольствием проводил, но прямо сейчас улетаю в составе фронтовой бригады артистов на юг Казахстана. Будем перед бойцами с концертами выступать между боями.
– Между боями?
– Ну, да. Там уже неделю война идёт.
– Какая война? – испугались друзья, решив, что инопланетяне добрались до Казахстана. – Там же океана нет!
– При чём тут океан? – удивился Майн. – Полчища марокканской саранчи напали на Чуйскую долину и пожирают всё на своём пути. Сейчас туда прибывают всё новые и новые силы розовых скворцов.
– А саранчи вы не боитесь?
– Тю! – удивился Майн. – Чего её бояться? Саранча весьма приятна на вкус. Главное, перед употреблением ей крылья и лапки оборвать. Мы, розовые скворцы, очень её за это уважаем. Выстраиваемся цепочкой перед наступающим противником и клюём саранчу до бесконечности.
Серые гуси
Проводив Майна Ушастого с бригадой артистов на фронт, друзья задумались.
– Может, на самом деле у людей спрятаться? – растерянно почесал за ухом Шурка.
– И толку? – не согласился Лера. – Давай на Килиманджаро драпать. Во-первых, перед рыбами неудобно. Ведь обещали. А во-вторых, расскажем про инопланетян в Лиге Разумных Существ, и они всем миром за нас заступятся. Может, тогда и к собачьему дереву проберёмся и уйдём из этого времени.
Выслушав Лерины доводы, Шурка согласился.
– Как добираться будем? – посмотрел он на друга, настраиваясь на преобразование. – Опять по воздуху?
– Конечно, – кивнул Лера. – Так быстрей и легче, чем ногами топать.
– А в кого превращаемся?
– Только не в альбатросов, – предупредил Лера. – Не то опять в океан улетим. Надо такую птицу подобрать, чтобы нам с её инстинктами по пути было.
– Это как? – не понял Шурка.
– Всё просто. Килиманджаро в центре Африки находится, а мы на берегу Италии. Теперь надо определить, кто из птиц летит в тёплые края, в смысле, в Африку, и в них превратиться.
– Ну и кто? – посмотрел Шурка на Леру. – Я ни одну птицу не знаю, которая на юг улетает.
– А скворцы? – посмотрел на него Лера. – А дикие утки, а гуси… Во! – подскочил он. – Преврати нас в серых гусей. Они самые настоящие перелётные птицы. Очень выносливые. Могут целый день крыльями махать без остановки. И в море их не тянет, только если на реки и озёра.
