— Вы правы, — наконец признал он. — Я всегда носил прекрасную одежду и никогда не задумывался над этим. О деньгах в нашей семье никогда не думали.
— Тогда ваше детство, должно быть, прошло очень счастливо, — предположила она. Ее голос звучал так, будто в ее жизни никогда не было счастья, хотя она его отчаянно желала.
— Нет, — взглянув на нее, произнес Грей.
Она казалась озадаченной, будто не могла представить себе семью богатую и несчастную в одно и то же время.
— Вот и Кэтрин мне об этом говорила. Значит, вы оба страдали. Почему?
— Деньги не всегда приносят счастье, — хрипло ответил Грей. — Они могут дать вам тепло зимой, но и только. — Он жестом указал на лес, по которому они проезжали. — Я богат. Но счастлив ли я?
— Думаю, что нет.
— Вы очень проницательны, дорогая. Я несчастен. Деньги — субстанция материальная, они не могут принести счастья. В двадцать один год я был помолвлен, я очень ее любил и, чтобы обрадовать любимую, использовал часть отцовского наследства для постройки дома. Такого, какого нет в нашей колонии, большего по размерам, чем дворец губернатора. Я нанял мастеровых, купил лучшую местную мебель и выписал из Англии серебро. И вот… — Он помолчал, а потом снова возбужденно заговорил: — Через шесть месяцев после того как я привел ее в дом, она умирает, и мне одиноко в таком красивом, но пустом доме, и у меня ничего не остается. Совершенно ничего, потому что все золото мира не стоит единой пряди ее прекрасных волос.
В его голосе звучали разочарование и страсть, и Дженнифер опять вспомнила о молодом человеке из писем, которые она читала, о человеке, который задумал и построил замок для жены, о человеке, который, отдав сердце однажды, не способен отдать его снова. Эдвард Грей, исполненный поэзии и огня… О, как ей хотелось внушить такое же глубокое чувство любви! Грей был неотразим, рассказывая свою историю, был невероятно притягательным.
Она, однако, холодно заметила:
— И все же хорошо, когда есть деньги.
— Хорошо, — хмыкнул Грей. Голос его тотчас стал бесцветным, и перед ней вновь предстал ожесточившийся человек, за которого она вышла замуж. — Как сказал бы мой отец, денег у нас куда больше, чем я могу сосчитать.
— Ваш отец любил деньги?
— Любил, поклонялся им, просто с ума по ним сходил. Он совершенно не заботился ни о Кэтрин, ни обо мне. Он на матери женился только для того, чтобы прибрать к рукам ее состояние, и получил то, что хотел, — ее деньги. А вот ее не получил. Никто из них совершенно не думал о другом, но так как они имели деньги, то были счастливы. По крайней мере, им так казалось.
Дженнифер мысленно нарисовала себе живую картину — маленький черноволосый мальчик растет в семье, где единственная ценность — это деньги, и они же — единственное средство приобрести любовь и расположение. Маленький мальчик превратился во взрослого мужчину, который пытается купить любовь женщины тем, что строит ей громадный дом и со вкусом его обставляет. Преодолев какую-то странную жалость к нему, она произнесла:
— Мне кажется, люди вашего круга, не имея денежных проблем, специально создают себе другие. Может быть, кое-кому нравится быть несчастным.
Грей резко осадил жеребца, остановился и злобно посмотрел на нее.
— Вы что, думаете, я сам создал себе проблему?
Дженнифер тоже остановила свою кобылку и задумалась.
Она не привыкла выражать свое мнение, но Грей, судя по всему, страдал напрасно, а ей не хотелось, чтобы он страдал. Собрав всю свою смелость, она сказала:
— Да, полагаю, так оно и есть.
Грей растерянно покачал головой.
— Боже, уж не думаете ли вы, что я… я не спас бы ее, если бы мог?
— Нет, — отозвалась Дженнифер, поняв, что он имеет в виду Диану. — Тут вы бессильны. Смерть — это смерть. Но, Грей, прошло уже больше семи лет. Когда-то же нужно преодолеть горе. Вам еще жить и жить.
Подбородок Грея вмиг заострился.
— Не хочу жить дальше, черт побери! Без нее.
— Значит, я права, — заключила Дженнифер. — Вы не хотите жить без нее, но у вас нет выбора. Жизнь не может остановиться просто потому, что умер ваш любимый человек. Вам надо жить, надо взять себя в руки и перестать пить.
Грей хмуро усмехнулся.
— Я пью, потому что так хочу, — прорычал он. — Я так лучше ее вспоминаю.
— Может быть, раньше вы пили потому, что хотели, — возразила Дженнифер, — а теперь пьете, потому что не можете иначе. Она ведь стирается из вашей памяти, и вы отчаянно стараетесь удержать ее. Получается, что вы сами создали себе проблему, как я и говорила. Вы боитесь даже малейшей возможности стать счастливым, вам нравится страдать.
Грей резко рванул в галоп.
— А вы что знаете о горе? — спросил он ее через плечо, когда она поравнялась с ним. — Разве вы теряли любимого человека?
Дженнифер с минуту помолчала, а потом все же ответила:
— Да. Свою семью. Когда мне было девять лет.
— Как они умерли? — спросил Грей.
— Я не хочу об этом говорить, — ответила она.
— Вот видите, — резонно заметил Грей. — Именно поэтому я тоже не хочу говорить о смерти Дианы.
Дженнифер промолчала. Невозможно было пробить оборону Грея, зло и горе он носил словно броню. Участие ему безразлично, просто ни до чего нет дела.
Кроме Дианы. Но она ушла навсегда.
«Моя дорогая Диана…»
Во второй половине дня Дженнифер снова оказалась письменного стола. И снова принялась разбирать поблекшие; строчки писем. Зачем ей нужно было мучить себя, она и сама не знала. В этих листках пергамента была история любви… единственная история любви в жизни Грея. Может быть, она читала их, чтобы узнать, как Грей страдал и каким он был прежде?
А может быть, хотела лучше узнать мужа, человека, который только что весело смеялся, а уже в следующий момент мрачнел и становился холодным.
Она продолжала читать, несмотря на нехорошие предчувствия:
«Не могу передать словами, как я счастлив, что вы согласились стать моей женой. Жаль, что пройдет еще столько: времени, прежде чем я назову вас своею…»
Грей опустился на колени перед любимой в гостиной, Ланкастеров. Он приехал повидаться с Дианой в Уильямебург, в дом ее отца, и привел с собой своего лучшего друга, Кристофера Лайтфута. Тот был просто в восторге от красоты и шарма Дианы. Вот и хорошо. Это ангельски красивое создание будет принадлежать ему… Грею, разумеется, если примет его предложение.
— Конечно, я выйду за вас замуж, — тотчас ответила она.
Грей несколько раз поцеловал ее руку, не помня себя от счастья, вскочил на ноги и уставился ей в лицо. Губы его расплылись в счастливой мальчишеской улыбке, он на мгновение потерял дар речи.
